,
Сквозь шум толпы, порой плюющей в спину,
Таща грехов и скорби чемодан,
Который жалко в ров забвенья кинуть,
Мы кажемся игрушками богов,
Потрепанными, ставшими ненужным
И пыльным хламом. Чья-то нелюбовь
Нас не пускает выбраться наружу,
Туда, где свет. Где в вены кислород
Нам колет ветер, свежий и задорный.
Где парус, натянувшись, позовёт
С разбегу броситься в бушующие волны…
И я шагну за меловой свой круг,
Сожгу порты – чего уж мелочиться! —
Узнав из всех изученных наук,
Каким богам мне следует молиться.
Когда судачат злые языки,
Не обернусь на ядовитый шёпот —
Моё оружье – острие строки…
Благодарю, майдан, за ценный опыт.
Высота
Крылья сломаны, стынет дыханье, как лёд.
Не подняться уже над сверкающей бездной
В свой последний, в манящую вечность, полёт.
И впервые страшит высоты неизвестность.
И меня не поймут те, кто там, в облаках,
Подчиняясь мистралю, поют свою песню.
Точно также как те, кто на землю приправ,
Никогда не поднимут глаза к поднебесью.
Я глотну напоследок пьянящий миндаль
Этой жизни свободной, но чувствами выжженой.
Не добраться в расшитую звездами даль,
Обескровленной и обездвиженной…
Сушит губы – как в полдень – убийственный зной.
Слышу шорох, и веет внезапной прохладой.
Это Ангел-хранитель склонил надо мной
Свои белые крылья, пройдя снегопадом…
И осколки снежинок, впиваясь иглой,
Разгоняют по венам застывшую кровь.
А я снова, как в детстве, взлечу над Москвой,
Чтоб услышать распев сорока сороков…
Видно, мой дед мороз…
Видно, мой дед мороз взял мешочек с подарками рваный.
И пока добирался, рассыпал немало в пути…
Я пришла в этот мир не за тем, чтобы ставить капканы —
Для того, чтоб в ловушку попавших спасти,
Поднимать на зелёную ветку упавшие гнезда,
Зажигать маяки для ушедших в туман кораблей…
Новый год, он за этим придуман и создан,
Чтобы даже зимой становилось немного теплей…
Я зашью твой мешок, чтобы больше не выпало всуе
Из него ничего, никого. Пусть рубцуются раны.
А я красками яркими новую жизнь нарисую…
Я пришла в этот мир не за тем, чтобы ставить капканы.
Дары волхвов (почти по О’Генри)
Бойтесь, люди, данайцев, дары приносящих.
Опасайтесь желаний, что могут сбываться.
Бог дарует надежду всем, что-то просящим,
всем мечтающим – чтобы потом посмеяться…
И стремящийся к небу взлететь и придумавший крылья
камнем падает в море, расплавленным воском
он стекает на угли костра, что ещё не остыли,
и другого мечтателя пепел ветрами уносит.
Кто-то грезит о славе всемирной, бинтуя
окровавленный череп с отрезанным ухом.
И мечта его сбудется, только целебные струи
не прольются, и дверь заколочена глухо…
А летящая снова на пламя искусственной страсти,
как ночной мотылёк, от любви постаревшая жрица
и не вспомнит, как в школе, в заполненном партами классе,
ей мечталось о куче поклонников и о столице…
Погружаясь в мечты и рисуя желаний картины,
опасайтесь волхвов, что несут вам свои подношенья…
Он, увы, не забыл, как бросая петлю на осину,
тот, кто предал, мечтал – о Его воскрешеньи.
Нежданный гость
– Я к тебе загляну, можно?
В ранний час, когда крепко спится.
Распахну окно осторожно —
пусть поют на рассвете птицы.
Пусть врывается шум прибоя
в тело, скованное томленьем,
пусть тебя зовут за собою
страстью сотканные движенья…
А потом будет запах кофе,
и корицы, и сдобы свежей,
лепетанье весёлой крохи,
и декабрь – непременно снежный
с ароматной колючей ёлкой,
мандариновой кожурою,
и до Питера верхней полкой
легендарной «Красной стрелою».
А захочешь – махнём в Одессу,
Ланжероном пройдём сквозь юность,
допоем любимые песни,
переймем у родителей мудрость.
И, прожив этот день не напрасно,
завернёмся в заката полог…
– Заходи поскорее, Счастье!