– А слепые что? Пускай тоже помогают, а то жрут только, – заплетающимся языком, зычно высказалась Камила.

– И пятое, – спохватился Рауль: – на время чрезвычайного положения употребление, а также изготовление спиртного запрещено. Он достал карандаш и, присев на колено, дописал последний пункт…

По толпе прошел легкий гул, но возразить никто не посмел. Люди начали расходиться, и Юра уже хотел довести слепых до их спален, но его окликнул Никита Сергеевич:

– Икин, иди в лазарет, помоги Вазгену Ашотовичу.

А приблизившись к нему немного ближе, почти шепотом, добавил:

– И, пожалуйста, Юра, присмотри за своим синим трофеем. Боюсь, как бы не шлепнули его мои оппоненты… Я думаю, он нам еще пригодится.

Передав слепых детям, Юра прямиком двинулся в лазарет.

II

– Иди и подготовь к захоронению тела погибших, а я пока разберусь здесь, – недовольно буркнул Вазген Ашотович, как только Юрка вошел в помещение, где лежало четверо раненных бойцов.

– Может этим займутся люди из хозяйственной команды? – попробовал возразить он. – А я вам помогу.

– Мне поможет Фируз, а там осталось только два тела с девятой вышки. Их собрать не успели. Хозяйственники сейчас акремонцев жгут на склонах, что бы их собратья видели и не сунулись к нам больше.

– А где Давид?

– В усилении он. Тем более не надо ему этих мертвецов видеть.

– Почему?

– Да потому, – рассвирепел Вазген Ашотович: – что если бы те двое не занимались тем, чем не надо, то прорыва бы не было…

Больше вопросов Юра не задавал, а направился в самый глубокий ярус города туда, где располагался морг.

Мертвых в землю не закапывали, так как экономили посевную площадь, и не сжигали, что бы враги по дыму костров не знали о потерях среди населения. Трупы умерших оставляли в специальном склепе, высеченном в горной породе, располагавшемся на одном уровне с противовоздушными пушками.

Включив в морге свет, Юра увидел восемнадцать тюков с телами. На столе под лампой лежали куски человеческих тел. Приблизившись, он всмотрелся в них повнимательней…

Это были обнаженные части тел мужчины и женщины. Теперь Юра понял, что имел в виду Вазген Ашотович. Женские останки принадлежали Мелисе – фаворитке Давида, а мужские когда-то были парнем из недавнего пополнения разведчиков. Имени его, как Юрка ни старался, вспомнить не смог. Судя по тому, что они были обнажены и половой орган разведчика по-прежнему находился в детородном органе тела Мелисы, обрубленном серпом ниже колен и чуть выше поясницы, в момент смерти они явно были не на вышке, а, скорее всего, где-то в кустах поблизости…

Внимательно исмотрев их останки, Юра пришел к выводу, что Мелиса, после того как ее прямо во время полового акта разрубили на части, была еще некоторое время жива…

В предсмертной маске, застывшей на ее лице, читалось удивление и страх…

Разъединив друг от друга, окоченевшие части тел, Юрка положил их в тканевые мешки и подтащил к общей груде, упакованных для захоронения, трупов. Размышляя о том, как воспримет новость о гибели своей любимой женщины Давид, он поднялся в помещение лазарета, однако Вазгена Ашотовича там уже не застал.

В ординаторской сидели рабочие хозяйственной команды – таец Кьет и финн Юхани, которые были друзьями «не разлей вода» и всегда, даже к женщинам, ходили вместе.

Это была странная парочка. Невероятно высокий, для представителей своей нации, и толстый Кьет, всегда молчаливый и апатичный ко всему происходящему, являлся прямой противоположностью невысокому и худенькому Юхани, который был чрезмерно любопытен и любил поговорить на любые темы. Про Кьета дед Миша часто повторял: «Этот спокойный, как мертвый питон», а Юхани называл «трындычихой».