Козин оторвал свой взгляд от бумаг и посмотрел на Виктора.

– Да, изучал, – ответил он. – Я даже, насколько помню, дал по нему указания. А что? Почему ты меня об этом спрашиваешь?

– Просто я сейчас изучаю это дело и хочу спросить, чем ты руководствовался, давая подобные указания? Судя по ним, ты считаешь, что женщина могла просто так оставить ребенка у своей матери и, ничего ей не сказав, куда-то уехать из города?

– А ты считаешь, что с ней что-то произошло? Какова твоя версия?

– Пока затрудняюсь сказать что-нибудь конкретное, но с твоими выводами по этому делу, я не согласен.

– Ты знаешь, Абрамов, мне абсолютно безразлично твое личное мнение по этому вопросу. Ты пока не начальник и не пытайся изображать из себя очень умного человека.

– Ты что, Валера? Прости, но я не хотел тебя обидеть. Я думал, что мы с тобой как-то обсудим эту проблему и совместно набросаем алгоритм наших действий.

Он ухмыльнулся.

– Ты на меня не переваливай свои проблемы. Это тебе, а не мне поручил Костин изучить эти дела. Вот ты и изучай. Время покажет, кто из нас прав.

– Все ясно, Валерий Михайлович.

Несмотря на данные указания, оперативник, осуществлявший розыск Миловановой, полностью их проигнорировал. Подшив в дело пару ни к чему не обязывающих ориентировок, он практически свернул работу по ее розыску. Абрамов посмотрел на часы. До окончания рабочего дня оставалось еще сорок минут. Он встал из-за стола и, сложив все свои документы в сейф, направился к выходу из кабинета.

– Ты куда? – спросил Виктора начальник отделения.

– Хочу заехать к матери Миловановой и поговорить с ней о дочери. Мы вот здесь копья ломаем с Козиным, а вдруг она уже дома. Оперативник был у нее всего один раз после заявления матери. С этого момента прошло более двух месяцев.

– Слушай, Абрамов! Я что-то не понимаю тебя? Есть оперативник в Кировском ОВД, есть целое отделение по розыску в УВД Казани, а ты едешь сам опрашивать мать. Тебе, что делать больше нечего?

– Что толку, что они опрашивали мать? В этом объяснении ничего нет о этом человеке. Вот я с ней и поговорю. Вдруг она мне расскажет что-то новое. Может, ее дочь кто-то видел после исчезновения. Мало ли что?

– Ну, давай, вали. Если тебе нравится копаться в этом грязном белье, я тебе запретить не могу. Просто может выйти не совсем тактично: ты что-то нароешь, а как быть операм, которые не сделали или не увидели это? Ты об этом подумай как-нибудь на досуге.

– Хорошо, я обязательно подумаю, – произнес Абрамов и вышел из кабинета.

***

– Здравствуйте! Я из уголовного розыска. Можно с вами поговорить? – обратился к женщине Абрамов.

– Что случилось, сынок? Неужели дочку нашли? – взволнованно произнесла она, пропуская Виктора в квартиру.

Квартира, в которой ютилась семья Миловановых, была метров шестнадцать. Несмотря на то, что в ней проживали четыре человека, она сверкала чистотой. Абрамов невольно снял обувь у порога и прошел к столу.

– Вот сюда садись, – сказала хозяйка, женщина лет шестидесяти.

Он присел на краешек дивана и, взглянув на нее, спросил:

– Анна Васильевна! Я сейчас занимаюсь розыском вашей дочери Ксении и хотел бы у вас поинтересоваться обстоятельствами ее исчезновения. Перед тем как пойти к вам, я прочитал ваше объяснение. Если сказать честно, то оно меня не устроило, и я решил непосредственно переговорить с вами. Если вам нетрудно, то расскажите мне все о вашей дочери. Меня интересует: с кем она встречалась в последнее время, адреса проживания ваших родственников и ее подруг.

Женщина заплакала, а затем, смахнув подолом фартука слезы, стала рассказывать: