В среду, 1 марта, генеральная дирекция «Мосфильма» принимала фильм «Третья любовь» («Женщина, которая поет»). Главная виновница происходящего Алла Пугачева тоже здесь была и волновалась не меньше других. Но волнения оказались напрасными: генеральный хоть и состроил пару-тройку раз недовольную мину, в целом остался доволен увиденным. Да и что ему оставалось делать: фильм был уже закончен, и надо было поскорее снимать с него «пенки». Как говорится, с плохой овцы хоть шерсти клок. Но интрига на этом не закончилась, о чем речь еще пойдет впереди.

Вечером 8 марта по ЦТ транслировали праздничный вечер в Останкине. Среди его участников было множество звезд советской эстрады, в том числе и Алла Пугачева. Она исполнила одну из своих новых песен – «Не привыкай ко мне» (А. Журбин – Ромм), однако многомиллионную публику Пугачева поразила не этим – наверное, впервые за долгое время она выступала в обыкновенном платье, вместо столь привычного балахона от Вячеслава Зайцева. На следующий день чуть ли не все женское население страны только и делало, что обсуждало новый наряд артистки.

У Пугачевой платье было не самое эффектное, но на фоне балахона, в котором она чаще всего появлялась на голубом экране, выглядело просто чудом. Самое интересное, но сама Пугачева к своей обновке отнеслась без должного пиетета и уже в следующем своем тэвэшном выступлении вновь облачилась в балахон, который очень любила, – он помогал ей создавать на сцене образы ее песен. Но многие зрители этого не понимали. Один из них в своем письме на имя певицы даже напишет: «Вам самой-то не стыдно выступать в таком балахоне? Был у Вас какой-то проблеск, когда Вы выступали 8 марта в Останкино, но Вы снова взялись за старое. Неужели Вам самой не хочется нравиться не только голосом, но и внешностью? У кого ни спросишь, все говорят – Пугачева прекрасная певица, ее можно поставить на один уровень с выдающимися мастерами мировой эстрады. Но вот насчет внешности всегда слышишь отрицательный ответ. Неужели так трудно сшить нормальное платье с рукавами, а не брать пестрый кусок материала и прорезать в нем дыру для головы? Другие могут скрывать под таким платьем свои физические недостатки – а у Вас же очень красивые руки и фигура…»

10 марта фильм «Третья любовь» («Женщина, которая поет») отвезли в Госкино СССР, а три дня спустя в тамошнем просмотровом зале с ним лично познакомился глава ведомства Филипп Ермаш. В отличие от руководителя «Мосфильма» он недовольно кряхтел куда больше, но когда в зале наконец зажегся свет, сказал: «Ну что ж, не шедевр, конечно, но и не дерьмо последнее. Бывает и похуже. Правда, название надо поменять. Что значит «Третья любовь»? Пусть уж лучше будет «Женщина, которая поет».

Кстати, практически весь съемочный период вся киногруппа потешалась над этим названием – «Третья любовь». Но больше всех это забавляло Пугачеву. Каждый раз, когда она звонила режиссеру фильма по телефону, свой разговор она начинала с коронной фразы: «Алло, это сто тридцать шестая любовь? Или сто тридцать седьмая?» Так что изменение названия в группе было встречено если не с ликованием, то с радостью, это точно. Но это была чуть ли не единственная радость киношников.

16 марта фильм смотрели в Главной сценарно-редакционной коллегии Госкино СССР и, в отличие от Ермаша, остались крайне недовольны увиденным. Свои претензии участники просмотра зафиксировали документально. Цитирую:

«Фильм сделан на низком художественном уровне, режиссура его крайне примитивна, что сказалось на общей стилистике фильма, подборе актерского ансамбля, работе с исполнительницей главной роли – актрисой А. Пугачевой, чьи творческие возможности использованы плохо. Музыкальное решение фильма бледно и не отражает масштабы незаурядного дарования этой популярной певицы. В фильме допущены серьезные отступления от сценария…»