Борис знал, что его друг пойдёт до конца, но решил отложить все вопросы на то время, когда сможет лично с ним встретиться.

Шёл десятый день, как Лев пребывал в полном порядке. Специалисты проверили его не раз и не два, и никаких отклонений от биологии человека не нашли, кроме одного нюанса. Тонкое инородное тело в доли миллиметра обволакивало спинной мозг и кору головного мозга, его клетки проникали внутрь, и физически отделить эту субстанцию, не навредив жизненно важным процессам, было невозможно. При попытке сделать пункцию инородные клетки отслаивались, усыхали и инактивировались, но будучи введёнными в организм подопытных животных сразу же внедрялись в нервную систему, при этом животное с симбиотом становилось агрессивным, независимо от биологической принадлежности.

Дед давно знал Льва, и чуял, что это не он: во взгляде сталь, уходит в себя на несколько секунд от любого вопроса, будто ищет подвох или размышляет, что ответить; эмоции проявляются натянуто, будто по команде – улыбнуться, нахмуриться, говорить. Не было ничего такого в том открытом и отзывчивом Льве.

Он настоял на повторном сканировании. На этот раз группа психологов подготовила вопросник для выявления отклонений от личностных особенностей землян в результате воздействия других биологических видов. Дед видел Льва на экране: когда-то это был богатырь с округлыми мускулами, покрытыми ласковым жирком, что придавало ему медвежью силу и косолапость; русые волосы вились кудрями, а русая бородка дополняла образ этакого русского богатыря из древних сказок. Из криокамеры же достали поджарый, жилистый скелет Льва, совершенно лысый череп без бровей, а через голубизну глаз проступал стальной холод, пронзающий и будто сканирующий собеседника. Лев стал не то, чтобы угрюмым, но равнодушным, не откликался, как раньше, на каждый чих, не бежал первым на помощь, наоборот, теперь даже усмехался над малейшими неудачами других.

Ещё более жутким Деду показалось то, как он проводил личное время: выбирал игры-бои и дрался с противником максимально жестоко, насколько позволял статус персонажа, и даже когда предел жестокости был достигнут, он продолжал бой. Не менее впечатлил запрос Льва на хроники прошлых войн. Он часами просматривал казни, расстрелы и издевательства, даже охоту на животных и сцены загнанных зверей в дикой природе просматривал снова и снова.

Итак, ещё одно сканирование нервной системы. Лаборант усадил Льва в автомат, который продезинфицировал кожу головы, ввёл инъекцию, наложил присоски с чипами в строго заданные места. Один из дезинфицирующих стержней отклонился и пшикнул раствором в лицо исследуемого. Раствор собрался в каплю и скользнул вниз по губе; Лев едва заметно слизал её, и никто не обратил на это внимания. Дед в течение двадцати минут вёл настоящий допрос по анкете и наблюдал за реакцией на графиках. Вспышка необычной мозговой активности была зарегистрирована в самом начале, но до конца теста всё шло ровно. Дед отключил аппаратуру, дал команду на освобождение Льва от проводов автомата и раздумывая вышел из лаборатории.

Через несколько минут его вызвал лаборант, и показал экран наблюдения. Лев всё ещё сидел в кресле и держал в руке трубку, из которой шёл пар с дезенфектантом, он им дышал; на лице сияла улыбка, а в глазах мелькала какая-то нежность, в которой угадывался тот Лев из прошлого, которого знал Дед.

После многочисленных тестов и анализов не было весомых причин держать исследуемого на орбите. Симбиот не выходил за пределы тела Льва ни при каких условиях, сам Лев не проявлял агрессии к окружающим, и дальше держать его в изоляции не было смысла. Тем не менее, ему вживили чип слежения и предупредили об этом. Первые дни он отлёживался на диване, гулял по городу, где жил раньше; ни спорт, который он раньше любил, ни контакты с друзьями не вызывали у него интереса. Он отвечал всем равнодушно и односложно, уклонялся от встреч, но всё время чего-то ждал и будто бы даже искал.