– А потом работать в службе безопасности и надзора как твой брат, – вставила Соня с неким укором в голосе.

– У вас взаимные чувства, я знаю, – хмыкнул Нарц, глядя на подругу.

– Вы о чем? – спросила Лара.

– Мой брат и Соня терпеть друг друга не могут.

Соня чуть слышно цокнула и встав с дивана подошла к трещавшему не прогорающими дровами камину.

– Просто у нас слишком разные взгляды на жизнь и вообще, давайте закроем эту тему.

– Поддерживаю, – согласился Нарц. – никто не хочет завтра посмотреть забег рогачей? Говорят, это очень забавно, особенно когда они спутываются рогами.

– Я за, – тут же отозвалась Лара.

– А ты? – Нарц обратился к Соне, решившей отмолчаться.

– Никак не получиться, у меня уже есть планы, – она виновато пожала плечами и для пущей убедительности горестно вздохнула.

Два вопрошающих лица уставились на нее.

– Я лечу на Недозволительный рынок, – ответила она, ожидая шквал вопросов.

Нарц не заставил себя долго ждать.

– И с кем же?

– С Финтом и Максом. У Леоны на носу рождения, мы летим покупать ей подарок.

– Но ведь там опасно! – -возмутилась Лара, – разве на Цветном базаре нельзя ничего ей выбрать?

Соня громко выдохнула, на этот раз с раздражением.

– Леона хочет золотых кусачек, а они продаются только на Недозволительном рынке.

– Вам вряд ли удастся проскочить, – с долей самодовольства проговорил Нарц, – мой брат говорит, что из-за приближающегося саммита и турнира, все территории охраняются еще тщательнее.

– Мы все же попробуем.

– Если хочешь, я могу попросить Лавра оформить вам пропуск.

Одно упоминание его имени вызвало в Соне тягостное чувство неприязни, а уж пользоваться его помощью – не за что, пусть лучше ее схватят отары (хотя этот тоже сомнительное удовольствие).

– Спасибо, не нужно, – как можно мягче ответила она.

– Ну как хочешь, – бросил Нарц с уязвленным видом. – Одним соперником меньше на турнире, хотя какой он соперник… Просто за тебя переживаю.

– Я тоже, – большие карие глаза Лары взволнованно смотрели на сестру, – пусть они сами летят, а мы пойдем смотреть на рогачей, а?

Но Соня категорично покачала головой, ясно дав понять, что лучше с ней не спорить.

– Ты упрямая как… рогачи, – констатировала Лара, послав сестре воздушный поцелуй.

С кухни продолжали доноситься смех и бубнящий голос Пульфа, оказавшимся первоклассным рассказчиком забавных историй. В камине танцевали искрящиеся зеленью языки пламени, было так хорошо и спокойно, что Соню снова охватил страх потерять свое хрупкое счастье.

«Я убью вас, лиловые. Я вернусь, помните это!» – снова прозвучали в голове последние слова Морении, перед тем как она растворилась подобно грязному облаку. Эта угроза с незавидной периодичностью портила Сонино настроение, не давая ей всецело насладиться новой жизнью. Видимо, не одну ее тревожили подобные мысли. Несколько раз она была свидетелем кошмаров Лары, хоть ее сестра и спала в соседней комнате, но ее крик поднял весь дом.

Она вернётся! Вернется! – кричала Лара в первый раз. Во второй, который случился несколько недель назад она молила о пощаде, о том, чтобы ведьма не убивала ее. Тогда Соня забралась в постель к сестре, и они так спали до утра. На следующий день Лара попросила снова остаться с ней. Так они ночевали вместе больше недели. В эти темные часы, когда Лара вздрагивала как загнанная антилопа, Соня гладила ее по голове, убирая прилипшие к влажному лбу волосы и нашептывала, что все будет хорошо. В такие моменты Соня чувствовала себя виноватой, что это она всех втянула, что все эти ночные кошмары из-за нее. Что-то подобное происходило и с отцом. Да, он не кричал во сне как Лара, но его часто мучила бессонница. Тогда он по пол ночи просиживал на террасе, потягивая медовуху или уединившись в кабинете читал до того момента, пока сизо-лиловые лучи не светлели, становясь искрящимися и прозрачными.