Возможно, во вторник я вернусь в наш кабинет, и снова услышу его спокойное "привет" сквозь усталую улыбку. И, возможно, тут же вернусь на старые рельсы – будто мне не хватало именно этого тычка. Устрою очередной тихий протест, как метко назвал это Дима, и потеряю тонкую нить зарождающейся дружбы навсегда. Дождусь, когда Максим всё же уволится, и жизнь станет прежней. Никаких встрясок, никаких подвижек, никаких непредвиденных рисков…

Как же я хотела бы быть нормальной. Не бояться новых приступов, иметь право жить эту жизнь как все, не бояться мира, который стучится ко мне через окно.

Сломать окна, выйти наружу и больше никогда не прятаться.

Впервые я мечтаю так искренне.

Но судьбы нет, всем правит нелепая случайность, и Вселенная глуха к моим просьбам. Всегда была глуха и слепа.

Я провожу вечер в немом, тоскливом небытии и засыпаю с застывшими внутри слезами. Им не вылиться наружу, потому что они также нереальны, как я сама. Меня нет – я понимаю, о чём говорил Кролик.

Утром я оставляю чай на столе нетронутым. Оказывается, как легко нарушать свои же ритуалы, которые прежде казались незыблемыми. Мир не рухнет от одной невыпитой кружки чая, если мне ничего в горло не лезет.

По дороге в автобусе я стараюсь максимально собрать себя из кучки невысказанных переживаний, невыплаканных слёз. Ведь всё идёт именно так, как стоит идти. Сложный, непредсказуемый период почти закончен – скоро я возвращаюсь к своей монотонной работе, к положению неприметной вежливой мышки, и Максим утратил желание бередить мой хрупкий мир. Ещё немного подождать, и можно почти выдохнуть.

Почти. Если не считать моего прогрессирующего безумия. Трипов, которые уносят меня в слишком реалистичную картину, и не отпускают целыми днями. Бреда, в котором я хожу слишком близко к краю бездны.

Почти. Если не считать моего проснувшегося сердца. Оно молотит о рёбра, пытаясь захватить надо мной власть. И так упоительно сладко видится день, когда я уступлю ему…

Уступила бы, если бы, как в доброй сказке, сердце могло победить мои кошмары.

И последнее почти – пожалуй, никогда во взрослом возрасте я не теряла скупые остатки контроля над жизнью. Контроля над самой собой.

Выхожу из метро с мыслью, что пора написать Елене. Отсчитываю шаги до проходной, уже крутя в руках телефон. Но почему-то в голове зудит мысль, что я не рискну. Опять прежняя нерешительность сковывает пальцы как в тот самый первый раз.

Я злюсь на себя и на телефон заодно – слишком часто он меня подводит в последнее время. Будто живёт своей жизнью, сговорившись с моими пальцами. Ну уж нет.

Замираю на полпути к офису и набираю сообщение. Договариваемся на субботнее утро. Теперь не отступить. Алиса и её проклятая нерешительность – 1:0.

1:100, если уж быть до конца честной. Один или два, кажется, я всё-таки стала смелее сейчас.

Конечно, сбиваюсь со счёта. Ох как не вовремя. До заветной двери я почти бегу. По промёрзшей земле, по скользкой лестнице, просто чудом не падаю, во всех смыслах.

Пробегаю мимо нашего кабинета и вижу, как Максим снимает куртку перед своим столом. Вместе с сердцем всё моё нутро делает громкий стук о рёбра. Должно быть они трещат так громко, что он оборачивается на звук.

На долю секунды наши взгляды сталкиваются, и я ускоряюсь. Тут же разрываю этот контакт и скрываюсь за стеной. Не хочу, совсем не хочу думать о том, что я опять нашла в его глазах. Это они такие выразительные, или я окончательно двинулась в попытках приписать им слишком многое? Не хочу…

Врываюсь в обитель логистов и стараюсь стряхнуть с себя это утро. Дима смотрит на меня внимательно, будто с порога хочет понять, договорились ли мы вчера. Даже его брови не сведены против привычки.