Затормозив, Алиса, нервно покрепче перехватила сумочку и мысленно прокляла и лёд и каблуки, из-за которых ей пришлось всё своё внимание направить на то, чтобы не поскользнуться и не расшибить себе что-нибудь об асфальт, иначе она бы заранее почувствовала мысли этих двоих.

Зыркнув на неё оценивающим взглядом из под надвинутой на лоб кепки восьмиклинки, правый смачно сплюнул и хриплым голосом потребовал:

– Гони сумочку, живо!

Вздрогнув, Алиса отступила было на шаг, но оба мужчины, не сговариваясь, рванули к ней, хватая и сумочку и её саму.

– Седой, – произнёс второй гопник, дыхнув вонючим перегаром и крепко обхватив девушку сзади, – а хорошая краля.

Алиса тут же увидела его мысли, похотливые и грязные. Почувствовала волну возбуждения идущую от него, сжалась, буквально цепенея, ища выход и не находя.

– Дебил, – свистящим шепотом произнёс первый, успев вырвать сумочку из ослабевших девичьих рук и теперь усердно в ней ковырявшийся, – сколько раз говорил, забудь про погоняло, когда мы на деле.

– Блин, Седой, запамятовал.

– Дебил, – вновь, в сердцах выругался тот, а в мыслях его мелькнуло лёгкое сожаление, что теперь придётся девку кончать, чтобы не сдала.

И вот от этого, от осознания того, что эти двое, так легко и просто решили изнасиловать, а затем отнять её жизнь, у Алисы вдруг что-то щёлкнуло в голове, накатила идущая изнутри волна из смеси страха, животного ужаса и неконтролируемой ярости. Зажмурившись, она вдруг дико и страшно закричала, буквально выплёскивая эту гремучую смесь наружу.

Руки, сжимавшие её, тут же ослабли, а стоявший напротив гопник, выронил сумку, икнул, затем послышался звук опорожняющегося кишечника, и упав на землю, он сжался в комок, трясясь и что-то бормоча.

– Мама! – послышался жалобный и одновременно полный ужаса голос другого и обернувшись Алиса увидела, что и второй гопник свернулся калачиком на асфальте. Потянуло аммиаком, и от штанов неудачливого насильника побежала тонкая струйка мочи.

Подхватив сумочку, девушка, сломя голову, гонимая страхом, рванула под арку, а затем к своему подъезду, трясущимися руками нашаривая ключи. И только когда, наконец, оказалась у себя в квартире, закрывшись на все замки, только тогда, она, без сил опустившись на пол, разрыдалась, выплёскивая все пережитые эмоции.

Врачей и полицию вызвал неизвестный прохожий.

Уже когда обоих невменяемых, сделав пару уколов транквилизатора, грузили в машину, врач, что осматривал их, повернулся к офицеру, выбравшемуся из патрульной машины, и тихо произнёс:

– Нарвались на кого-то из, – он показал глазами наверх. – Явное магическое воздействие.

Приготовившийся записывать, лейтенант тут же убрал блокнот обратно в карман и, посмотрев долгим взглядом на пару тел, скорчившихся на полу скорой и пускающих слюни, спросил:

– Что с ними будет?

– В дурку отвезём, – вздохнул врач, – это уже не люди, так, оболочки. Настолько сильно наведённый страх, что они существовать смогут только под транквилизаторами.

– А рассказать?

– Боюсь, рассказать они тоже никогда и никому ничего не смогут.

– Ну и хорошо, – вздохнул полицейский, которому не нужны были лишние проблемы, особенно там, где звучало опасное слово – магия.

Всю неделю Алиса со страхом ждала, что к ней придет полиция и обвинит в причинении вреда этим двоим. Но день сменялся днём, никто не приходил, не искал её, не задавал вопросов и потихоньку она успокоилась, вспоминая случившееся как страшный сон. И в то же время она понимала, что то, что произошло, это какая-то новая грань её дара, опасная грань.

Девушка не слишком хорошо представляла, что с ней сделают, если узнают о таких способностях, но была достаточно умна, чтобы понимать, что ничего хорошего явно.