– Значит, не только Герасика будут казнить? – спросила Алиса.

– Голубчик, – обратилась королева к министру, – погляди, что там сегодня в программе.

Министр взял с туалетного столика за спиной королевы разноцветную, сложенную вдвое, позолоченную по краям папку. Словно меню в ресторане.

– «Сегодня, в День благодеяний, в память Битвы при корявой сосне, в ознаменование чуда бабушки Кривды, состоится большая казнь с участием ведущих палачей Другого королевства. Входной билет – один талер, дети до одиннадцати лет в сопровождении родителей – бесплатно».

– Ах, как гуманно! – воскликнула дама Марьяна.

Министр продолжал читать:

– «На закуску и для разминки палач и душегуб первой степени Руки-Крюки отрубит голову известному убийце и грабителю Герасику по прозвищу Смерть Королям!»

– Как красиво! Это все министерство пропаганды гуманизма! – воскликнула дама Марьяна. – Хочется петь на мотив песни о любви и дружбе. «Снова замерло все до сигнала…» Вы не знаете такой песни?

Алиса такой песни не знала.

– «По окончании разминки начнутся соревнования палачей и душегубов по скорости отрубания голов. В соревновании участвуют…»

– Все, все! – закричала Алиса. – Я вас очень прошу, не надо больше читать. Вы живете в какой-то дикой стране.

– Вот именно, – сказала королева. – Теперь вы понимаете, почему мой сынишка, мой трепетный мальчик не выдержал этого издевательства над человеческим достоинством. – Королева протянула длинную худую руку и погладила Алису по голове. – У тебя чудесные кудри, – сказала она, – из таких получаются самые лучшие подушки.

– Что? – Алиса даже подпрыгнула на месте.

– Я шучу, моя девочка, – сказала королева, и печальная улыбка вновь тронула ее губы. – Не обращай внимания. Это нервное.

Горничная тем временем разложила на столе наряд для Алисы. Зайдя за расписную ширму, они с дамой Марьяной стали одевать Алису.

Зазвенели веселые колокольчики. Постепенно их звуки становились все громче и пронзительнее, пока не превратились в сплошной вой.

– Что это? – спросила Алиса.

– Это звоночек на обед, – сказала дама Марьяна. – Все обязаны бросить свои дела и спешить за столы. Обед – дело святое.

К тому моменту они уже сняли с Алисы комбинезон, куртку и кеды, в которых она приехала, а вместо этого надели на нее черный камзол с вышитым на нем трехглавым орлом, черные, в обтяжку, шелковые штаны. Рядом на полу уже стояли мягкие черные туфли с длинными носками, на столике лежали берет и расшитый пояс.

Призыв к обеду стал совсем уж невыносим, женщины вдруг оставили Алису одну и выбежали из комнаты.

Алиса подумала: надо же так проголодаться! Но только улыбнулась и продолжала переодевание.

Через пять минут из-за ширмы вышел юный паж. Когда Алиса поглядела в овальное королевское зеркало, то совсем себя не узнала. Паж как паж – типичный королевский мальчик.

Кроме нее, в комнате никого не было. Оказывается, даже королева и министр добрых дел убежали обедать.

«Ну и порядки у них!» – подумала Алиса.

Из комнаты она вышла в вестибюль к лестнице. Было тихо, только гудели мухи. По полу пробежала мышка.

Алиса выглянула наружу. Помост, который она сначала приняла за эстраду, соединялся с дверцей в стене тюрьмы. С лестницы королевского дворца он был хорошо виден.

На помосте устанавливали большую деревянную колоду. Алиса с ужасом сообразила, что именно на этом пне здесь рубят людям головы. На краю помоста, свесив ноги, сидел молодой человек в красной рубахе и в красном колпаке, наверное, палаческий подмастерье, и точил топор с широким тяжелым лезвием.

Зрители уже начали занимать самые выгодные места. На противоположной стороне площади стояли два стражника и торговали билетами. Люди приходили со своими стульями, табуретками, а одна семья даже притащила диван.