От её эмоций мозаика потускнела и осыпалась. От неё остался белый холст с чёрно-белым изображением, с едва видными, проступающими контурами прекрасного образа. Праматушка покачала головой и молвила:

– Смотри, что ты наделала! Теперь, ты должна вернуть кусочки мозаики на место, а для этого их нужно найти и собрать!

– Но, что я могу для этого сделать? – спросила Талина.

– Ты можешь отправиться в каждое из водных зеркал и собрать кусочки мозаики, – ответила Праматушка Дарья.

Талина огляделась вокруг и, улыбнувшись своей естественной сути Натали, шагнула в самое первое зеркало.

Она очутилась на берегу реки, где мудрая, добрая женщина-крестьянка средних лет, одетая в красивые, расписанные разными орнаментами наряды, с красным платком на голове, сидя у кромки воды, ласкала гладь реки и напевала дивную песню. Молодые девицы в разноцветных сарафанах, чуть поодаль, водили хоровод и подпевали ей. Женщина, заметив Талину, взяла её за руку и промолвила: «Не бойся, дочка, тут никто не пристыдит тебя за твою естественность!» Она подвела её к воде и жестом руки показала Талине зайти в реку.

Талина оглядела себя и увидела, что на ней надета лишь белая, холщовая рубаха. Вступив в воды реки, она сделала три шага и повернулась к берегу. Крестьянка, жестом руки, показала ей окунуться в воду. Окунувшись с головой в тёплые, живые, приятные воды реки, Талина почувствовала, как по её рукам, от кистей до плеч, а затем, и по всему её телу, поднялась неведомая ей ранее, приятная энергия, словно, та самая речная вода вошла в неё, согревая теплом родительской любви и принятия. На удивление, она совсем не промокла, а её волосы остались сухими. С правой стороны в них вплёлся белоснежный лотос, как символ признания её красоты, естественности и женственности.

Крестьянка улыбнулась ей материнской, мягкой, доброй, радостной, тёплой улыбкой и поманила к себе.

Выйдя из воды, чувствуя неимоверную радость где-то внутри, Талина подошла к женщине.

«Поздравляю тебя, моя девочка! У тебя сегодня праздник! Ты обрела себя, свою истинную женскую природу! Я очень рада за тебя!»

Девушки, что водили чуть поодаль хоровод, окружили их и теперь закружили хоровод вокруг них. Среди них появились и женщины постарше. Крестьянка повязала на Талину красную, нижнюю юбку. От добрых песен, холщовая, казалось бы, тяжёлая рубаха Талины, превратилась в лёгкую, белую рубаху, поверх которой, от энергий кругов хоровода, сотворился красный сарафан с золотыми тюльпанами, вышитыми по низу подола.

Крестьянка повязала на Талину красивый, расписанный орнаментами передник.

«Благословляю тебя, девочка моя, на счастливую женскую судьбу! Не верь тем, кто говорит, что женская доля тяжела. Она прекрасна!» – молвила женщина.

Талина, чувствуя поток любви и благословений женщин Рода, поклонилась всем в благодарном поклоне. Вокруг всё закружилось, и пространство покрылось радужной дымкой. В этот момент, Талина, вновь, очутилась у первого зеркала.

Взглянув в отражение, она увидела в нём себя красавицей лет 15, с вьющимися, каштановыми локонами, в красивом красном платье. На неё восхищённо смотрел отец, любуясь и гордясь красотой дочери. Её глаза светились радостью, нежностью, мягкостью и добротой, а улыбка излучала тепло. Та, что теперь смотрела из отражения, точно, не выглядела потерянной. Она чувствовала себя в гармонии и на своём месте, излучала спокойствие, созерцание, любила и принимала саму себя, любуясь своим образом и, уж тем более, не оглядывалась по сторонам, в поиске значимых фигур. В её глазах играли задорные, игривые огоньки. Она точно знала, что внутри неё есть целый, прекрасный, удивительный мир, и принимала своё женское естество.