– Хочешь еще выпить? – говорит он тебе на ухо, так, чтобы ты услышала в окружающем шуме.

– Хочу, – отвечаешь ты, приблизившись вплотную.

Его рука как бы невзначай скользит по твоей талии и не встречает сопротивления: ты не отодвигаешься. Он наклоняет голову, смотрит на тебя. Вы целуетесь.

– Поедем отсюда, – говорит он.

– А как же Наташа? – спрашиваешь ты.

– Пусть остается…

– Ну нельзя же вот так…

– Вот так? – спрашивает он и целует тебя.

– Так… Я поехала. А ты… ты проводи Наташу, или оставь ее здесь, или вообще что хочешь с ней сделай… Только приедь и трахни меня… Ты понял?

Ты знаешь, что сейчас ему нравится приказной тон, – сейчас он очень уместен. Ты прижимаешься к нему и чувствуешь, как он возбужден, и понимаешь, что – приедет. Даже если для этого потребуется убить его Наташу – приедет.

Вы обмениваетесь телефонами, ты даешь ему свой адрес, возвращаешься на танцпол, прощаешься с подругами, отмечаешь, что Наташа еще не вернулась («блюет, наверное»), и уезжаешь…

Дома ты принимаешь душ, наливаешь себе вина, дежурная бутылка которого всегда стоит в холодильнике, понемногу пьешь и переодеваешься. Ты надеваешь черное короткое платьице и туфли на каблуках. Почему-то хочется именно так, в туфлях. Хочется немного красоты в этой обшарпанной съемной квартире. Красоты и грязи.

Ты открываешь дверцу шкафа, подходишь к зеркалу, смотришь на себя. Спрашиваешь:

– Нравится?

И отвечаешь:

– Мне тоже.

Закрываешь дверцу шкафа, садишься на диван. Вино бьет в уже затуманенную алкоголем голову, ты закрываешь глаза и представляешь комнаты роскошных отелей, затем открываешь – и видишь старые обои, еще более отвратительные в желтом свете люстры советского производства. «Грязь и красота». Сама эта мысль возбуждает.

Раздается звонок домофона. Ты допиваешь вино, относишь пустой бокал на кухню, кладешь его в раковину, открываешь дверь.

Он входит и с порога набрасывается на тебя. Твой вид сразил его окончательно. Это ясно. Мимоходом ты думаешь, что если прямо сейчас он не получит свое, то от возбуждения кончит прямо так. Эта мысль забавляет.

– Погоди, – говоришь ты и отстраняешь его. – Давай сначала выпьем. – И идешь в комнату.

Он за тобой.

– Вино в холодильнике на кухне. Бокалы там же, в шкафу. Неси.

Он приносит бутылку и два бокала, ставит их на стол и наливает вино.

– Садись, – говоришь ты.

Он садится рядом, дает тебе бокал.

– Ну, за что пьем? – спрашиваешь ты.

– За тебя! – говорит он.

«Ну да, чего еще следовало ожидать?» – думаешь ты.

Чокаетесь, пьете. Ты приближаешься к нему, целуешь в губы, затем шепчешь на ухо:

– Ну что, хочешь меня?

…Все закончилось быстро, чего и следовало ожидать. Он спрашивает:

– Где у тебя душ?

– Там дверь, около кухни… – отвечаешь ты. – Здесь не заблудишься. – И смеешься.

Он уходит. Ты наливаешь себе еще вина, включаешь музыку и ждешь его. Того, что было, тебе определенно мало.

Он возвращается, наливает себе, располагается на диване рядом. Ты смотришь на него, понимаешь, что пора его подзадорить, и спрашиваешь:

– Как там Наташа?

– Я ее отвез домой и уехал.

– Что ты ей сказал?

– Что ей надо выспаться.

– И все?

– Все. Она напилась. В такси уснула. Еле разбудил.

После некоторого молчания ты спрашиваешь вызывающе, глядя прямо ему в глаза:

– Правда, я дрянь?

– Да, – отвечает он.

– Дрянь и заслуживаю наказания?

Ты чувствуешь, как в нем что-то шевельнулось. Он еще пока не вполне понял, как расценивать твои слова, но его мозг уже отреагировал. Ты видишь это по его лицу, по изменению позы, по каким-то едва уловимым движениям…

– Давай же!

Он все понял…

– Иди сюда, сучка, – говорит он, крепко берет тебя рукой за плечо, затем за шею, кладет на диван лицом вниз и…