По-видимому, когда мы проезжали мимо, веселье было в самом разгаре. Лешка притормозил:

– Куда дальше?

Почти что одинаковым движением мы повернули головы в сторону веселящейся компании. Потом переглянулись и улыбнулись друг другу. Я показала, куда надо ехать, мы подъехали к моему дому. Лешка заглушил мотор.

– Пошли со мной. – я вышла из машины. – на месте посмотрим, не хочу с ними туда-обратно бегать.

На первом этаже, в зале, горел свет. Папа либо опять уснул под телевизором, либо его смотрит. Мы спокойно прошли в мою комнату, и я достала фото умершего, но такого красивого, брата дедушки. Лешка долго смотрел на фото, а потом подошел к зеркалу на стене и начал сверять. Я стояла за ним и тоже сверяла. Наконец Лешка признал, что они действительно похожи и вернул мне фотографию, а сам сел на мою кровать и задумался.

Я посмотрела на часы – было без двадцати три. Я ахнула, уже прошло без малого четыре часа, как мы уехали от Ани. Ужас. Лешка видно уже вышел из своего состояния задумчивости и в упор смотрел на меня. Потом встал и подошел ко мне, взял за руку, подвёл к зеркалу и поставил перед собой и стал смотреть в зеркало, я тоже посмотрела и удивилась – как мы похожи. Не знаю сколько мы так стояли, но видно довольно долго. Потом я отошла от зеркала и предложила вернуться обратно. Он согласился. Мы молча вышли из дома, дошли до машины и как по команде остановились. Лешка немного потоптался, а потом предложил:

– Пойдем обратно пешком. Тут же рядом?

– Почему?

– Я сейчас не в состоянии садиться за руль.

Кивнула, после такого потрясения за руль садиться нельзя, мне самой понадобился стакан холодной воды, а то бы я точно в обморок грохнулась, штука ли, считай призрака в живую увидела.

Ночь была довольно светлой, месяц хоть и молодой, но светит ярко. От деревьев падали небольшие тени. Красиво и тихо, только кузнечики скрипят, как на скрипках.

– А почему ты решила, что он уже умер? – Лехин голос прозвучал в тишине, как гром среди ясного неба. Он это заметил и стал говорить тише, почти шепотом:

– Я имею в виду брата твоего дедушки.

– Не знаю. Мне сестра сказала, что он наверно уже умер. Дедушке недавно восемьдесят стукнуло. А что?

– Да ничего. Слушай, а можно с твоей сестрой поговорить?

Я посмотрела на экран мобильника и невольно улыбнулась: «Уж кто-кто, а Таня в это время видит двадцатый сон».

– Думаю, что сейчас нельзя. Как никак пол шестого-утро скоро. Нормальные люди в это время либо спят, либо встают на работу.

Лешка улыбнулся.

– Действительно. Слушай, мне кажется, наша честная компания так и не ложилась.

И правда из-за поворота звучала музыка.

– Ну, они дают. Разве так можно?

– А мы не лучше! – ухмыльнулся Леха. – Всю ночь и часть прошлого вечера пролазили неизвестно где.

– И правда, – я встрепенулась, и на моем лице отразилось беспокойство. Вдруг с Лехиной стороны я услышала короткий сдавленный смешок, ну он дает, нашел время смеяться. И вдруг мне в голову пришла замечательная мысль – когда мы собирались пойти посмотреть фотографию, он поставил условие, если я ошибаюсь, то дарю ему поцелуй, но я не поставила свое условие. Сейчас я с ним расквитаюсь. И не обращая внимания на его смешок, повернулась к нему с ангельской улыбкой.

– Лешь, а почему ты сказал, что если я буду не права, то с меня поцелуй?

– Потому, что в тот момент мне больше всего хотелось именно этого. Я думал ты специально, чтобы привлечь мое внимание. Честно говоря, не верил, что такое может быть. Оказывается, может…

Мы подошли к калитке Алининого двора. Он повернул ручку и пропустил меня вперед.

Но я, едва шагнув во двор, остановилась, потрясенная увиденным зрелищем: среди пустых бутылок, банок из-под пива и остатков закуски, народ лежал кто где. Видно принцип: «Где свалился, там и уснул» действовал без нареканий. Я обернулась и увидела, что Лешка довольно спокойно взирает на эту картину. Встретившись со мной взглядом, в котором видимо читался немой вопрос Лешка объяснил, что такое видит не первый раз и направился выключить магнитофон, который орал на весь хутор. Когда музыка наконец умолкла, я спросила: