Въезжая из Подмосковья в столицу, она миновала патрульный пост ГИБДД, возле которого стоял в дождевике мокрый сержант с полосатым жезлом в руке, и свернула в направлении центра. Москва встретила ее мокрыми, опустевшими улицами. Редкие прохожие, стараясь, прятались, жались под козырьками автобусных остановок, в подземных переходах и под балконами домов.

Те, кто шли под зонтами, радовались, что не забыли их, выходя, дома. Они с гордостью взирали сверху вниз на своих мокнувших собратьев и проходили мимо обреченных, но зонты их не спасали. Мокрые граждане столицы заскакивали в бульварные кафе и магазины, которые еще не закрылись. Вбегали в автобусы и трамваи, не беспокоясь, их ли это маршрут. Они все хотели в первую очередь одного – укрыться и переждать разбушевавшуюся стихию.

Налетевший внезапно сильный дождь прибил пыль и немного очистил загазованный воздух и грязные улицы первопрестольной. Москвичи старательно перешагивали несшиеся мутные потоки воды по асфальту, перепрыгивали через лужи. Правда, бывало, иногда не очень удачно.

Алина припарковала машину на стоянке возле большого здания, архитектура которого относилась к работе начала ХІХ-XX столетия. В ней и находились экспозиции Алины, писанные акварелью, гуашью, маслом и тушью. Тимур Чингизович мог себе позволить снять для любимой дочери здесь помещение для выставки. Если бы это здание не являлось государственным памятником архитектуры, то он бы уже давно его купил. Отец Али нашел молодого «с головой» смотрителя – организатора, который бы занимался всем этим движением, как то: рекламой, общением с нужными людьми из СМИ и пр. и т. д. Звали его Константин. Это был худощавый парень, в очках, с кучерявыми черными волосами и зелеными глазами. Роста он был выше среднего. С клиентами общался уважительно, с пониманием. В общем, мог себя преподать, как надо. Пользовался уважением и доверием. Перед своим приездом Алина с ним созвонилась и попросила оформить еще два экспоната. Приехала она как раз под самое закрытие. Дождь к тому времени начал постепенно затихать. Посетители давно разошлись, и Костя, приятель Алины, уже ожидал ее на крыльце. Он стоял под навесом у входа, возле дверей и курил. Он отбросил сигарету и раскрыл зонт, который держал в левой руке, двинувшись девушке на встречу. Художница вышла из автомобиля и нырнула под купол услужливо поднятого над ней большого черного зонта. Молодой человек поздоровался.

– Привет, – ответила Алина. Она забрала из салона кожаный тубус и захлопнула дверь машины, включив сигнализацию.

– Как тут, у нас? – спросила она, взяв под руку встречающего парня.

– Да сегодня народа было мало, – ответил ей Константин. – Вот, дождь всех отпугнул.

– Ясно, – сказала девушка.

Они поднялись вместе по ступеням в здание. Костя открыл дверь, пропуская свою спутницу вовнутрь помещения. Они прошли в вестибюль.

– Ну, показывай скорее свои новинки, – сказал он. – Мне не терпится их поскорее увидеть.

– Не спеши, – улыбнулась Аля. – Успеешь. Немного потерпи. Всему свое время.

– Уверен, – сказал Костя, – это будут хиты сезона. Дадим рекламу, «пропиарим». Народ повалит. Журналисты слетятся.

– Даже не сомневайся, мне самой нравится, – интригующе заверила его хозяйка выставки. Они прошли в служебный кабинет, и Алина сняла с плеча тубус, открыв крышку. Костя с интересом нетерпеливо наблюдал за грациозными движениями ее белых, тонких рук, извлекающих аккуратно свернутые трубочкой большие белые листы. Положив их на стол, она поочередно развернула перед глазами восхищенного организатора две свои написанные картины с белыми аистами. Константин рассматривал их с большим интересом, затаив дыхание.