Шамиль подходит ко мне первым. Как всегда.

– Что прикажете, мой Господин? Отдать собакам нескоренную?

Я долго смотрю на красивое тело этой рабыни с белыми волосами, которое сейчас окутано в рваные лохмотья. Хочет того или нет, она покорится мне. И очень скоро.

– Нет. Отнесите ее к рабам. Проследите, чтобы не умерла до утра.

– Да, мой повелитель. Нил, бери ее.

Слуга подхватывает Саназ под руки, и я вижу, что она все еще без сознания. Ее лицо стало еще более бледным, чем было еще минуту назад.

– Стой, Шамиль. Почему рабыня такая слабая? Она что больная?

– Думаю, что нет, Господин. Она человечка, а тем более женщина. Люди все безумно слабые и ломаются очень быстро, впрочем также, как и продаются. Она просто испугалась вашего облика, увидев впервые своего хозяина.

Сжимаю зубы. С такой упрямостью эта белоснежная девица в Хамадане не протянет и дня. А учитывая ее редкую внешность, ее растерзают при первой же возможности.

– Позаботься о том, чтобы никто из свиты не смел коснутся Саназ. Она моя. И только.

Шамиль как-то слишко долго смотрит на меня, но после все же утвердительно кивает. Я и не ожидаю другой реакции от него. Мое слово неоспоримо. И я есть сам закон для каждой твари тут.

В эту ночь я впервые закрываю глаза с мыслями о своей необычной рабыне, которая еще не покорилась мне, но обязательно сделает это. Я хочу испробовать ее молодое нетронутое тело. Я хочу испить ее до дна.

***

До Таара остается меньше десяти миль, когда глубокой ночью на нас нападают местные орки. Кто-то заранее сдал наше местонахождение, так как они нас уже ждали в засаде, и видимо давно.

Мы вырезаем этих паршивых шакалов всего за несколько минут, претерпев минимальные потери, однако это все равно расшатывает мою свиту. Никто не ожидал удара, от чего мои воины взбудоражены и сбиты с толку. Я же хочу вспороть живот тому предателю, который сдал наше местонахождение явно за какую-то стопку золотых монет.

Вытирая меч от вражеской крови, быстро прохожусь взглядом по слугам и рабам. Сам себе удивляюсь, когда понимаю, что я ищу ее. Свою новую рабыню, которой сейчас нигде не видно. Словно испарилась, под землю за это время провалилась. Никто из рабов ее не видел, но и трупа Саназ я также не нахожу.

Я прихожу в ярость от понимания, что эта глупая рабыня просто сбежала, когда мальчишка Тай приносит мне ее распиленные ржавые кандалы, которые я превращаю в жалкий кусок металла, сжимая до скрипа.

Она не только не покорилась мне, но и посмела сбежать. Показать своенравие и дурной пример другим, за что, несомненно, поплатиться сполна. Я смотрю на кровавые следы от ее ступней, ведущие по скалистой дороге, и уже предчувствую, как буду ее наказывать.

Найти Саназ оказывается гораздо проще, чем я думаю. У ее очень сильный запах, к тому же рабыня так неосторожно повсюду оставляет следы, что я нахожу ее уже через несколько часов.

Я ожидаю увидеть ее в этот момент на коленях, молящей меня о прощении, но никак не стоящую над пропастью со скалящимся напротив лесным волком. Он готовится к прыжку, и я улавливаю это молниеносно, тут же перехватывая зверя и отрывая ему голову от тела. Укус этого зверя смертельный, а я еще сам желаю насладиться телом рабыни сполна, и делиться ни с кем не собираюсь.

Ее глаза в тот момент, когда замечает меня, выглядят поистине дикими. Эта полоумная рабыня уже собирается прыгать с пропасти, но я успеваю крепко ее за руку схватить, к себе прижимая. Она брыкается как дикая кошка в моих руках, однако ее тело очень хрупкое. Я даже силу вообще не прилагаю, чтобы зажать ее в тиски видя, как ее голубые глаза наполняются слезами ужаса при виде меня.