Если до этого я думала, что, когда попала в лапы к Икрану, мне не посчастливилось, то теперь я понимаю, что настоящий ад для меня только начинается.

3. Глава 3

Услышанное ушатом ледяной воды обрушивается на меня. Я не верю в это. Этого просто не может быть. Я стою перед этим огромным воином на коленях. Он все так же наступает ногой на мою цепь, словно я какая-то собака дворовая, которую хотят приучить к месту. Немыслимо.

— Нет, пожалуйста! Я не ваша рабыня. Отпустите меня. Я домой хочу.

Сжимаюсь вся и замираю на месте, когда огромной рукой мужчина берет один локон моих светлых волос и перебирает его пальцами. Он не делает мне больно, но от одного только понимания, что дикарь сейчас смотрит на меня как на простой товар, а не на человека, горит все тело.

Его суровое лицо могло бы показаться мне притягательным, если бы не было таким жестоким и страшным в этот момент. Он слишком близко, и от близости этой я даже дышать не могу. Стараясь сдержать всхлипы и все так же обхватывая свое дрожащее тело руками, смотрю на меч его огромный, с которого уже натекла целая лужа алой крови, промочив ею сухую землю.

Эта близость кажется мне запредельной и неправильной. Воин словно заполнил собой все пространство, и мне не хватает воздуха рядом с ним. Он слишком близко и опасно ко мне. Дикарь может убить меня одним махом, а я… даже испугаться не успею.

— Необычная. Саназ будешь.

Непонимающе хлопаю на него ресницами. Он что, только что новое имя мне дал? Ну уж нет. Не бывать этому!

— Я не Саназ! Я Вика. Меня Викторией зовут.

— Больше нет. Ты моя рабыня и будешь носить то имя, которое я тебе дал. Ты теперь Саназ. Вставай, рабыня. Поклонись своему Господину.

— Нет, пожалуйста, вы не можете! Я домой хочу, родителей увидеть хочу! Прошу, отпустите меня.

Я смотрю на Алихана снизу вверх и не нахожу в нем ни единой эмоции жалости или сострадания к себе. Он словно камень твердый, скалистый, и веет от него лишь холодном могильным, а еще… презрением. Ко мне. Словно я не важнее, чем жалкая маленькая мошка, пролетающая над его головой.

— Домой ты никогда больше не вернешься, человечка. Я прощаю тебе на первый раз непокорство, видя, что ты молода и глупа, но не думай, что второй раз тебе это сойдет с рук. Можешь считать, что ты умерла. Для всех. Шамиль, дай этой рабыне накидку и поставь с другими рабами. Едем. Мы должны пересечь границу Таара до наступления ночи.

Услышанное больно бьет меня в грудь. Дикарь не пощадил меня. Не услышал ни единого моего слова о помиловании.

— Что? Нет, умоляю, не делайте этого! Не поступайте так со мной… – дрожащим голосом прошу этого огромного мужчину, но сквозь слезы вижу лишь, как Алихан молча разворачивается и одним махом на свою лошадь черную запрыгивает. Он больше ни разу так и не взглянет на меня. Кажется, этот страшный полководец забывает о моем существовании в эту же секунду.

Поджимаю под себя ноги, стараясь унять невероятную дрожь в теле от холода и шока, пока не чувствую чужие руки на своем предплечье, больно сжимающие его.

— Вставай, рабыня. Надень это. Поторопись, если не хочешь, чтобы тебя постигла та же участь, что и твоего прошлого хозяина.

Поднимаю голову и вижу напротив себя мужчину средних лет, с уже начавшими седеть темными волосами. Это тот, кого Алихан назвал Шамилем, и, кажется, он считает его своим помощником.

Шамиль пренебрежительно бросает мне какую-то оборванную холодную тряпку, которая должна будет заменить мне одежду. Она дырявая и совсем не согревает меня, но других вариантов прикрыть грудь у меня просто нет, поэтому я набрасываю эту вещь прямо на голое тело, стараясь хоть немного согреться и спрятаться от голодных взглядов этих дикарей, которые похабно продолжают пялиться на меня.