Когда я прихожу к отцу, он обстоятельно рассказывает о том, что заходил врач, что он сказал, что было на завтрак и обед. К нашим разговорам внимательно прислушивается его сосед по комнате. Он периодически вставляет непрошеные добавления в рассказ отца. Этот мужчина очень приятный. Открытое большое и рыхлое лицо. Седые широкие брови и седые редкие волосы. Рыхлое тело с десятком-другим килограммов лишнего веса. Похоже, они с отцом много общаются и хорошо понимают друг друга. Когда мы остались одни в комнате, отец горько покачал головой и сказал, что за все это время к его соседу по палате никто не пришел. Его дети живут в других городах, а жена якобы больна. Мне показалось, что отец сомневается в правдивости этой семейной истории. С того момента я готовлю и покупаю гостинцы вдвойне: отцу и его соседу. Мне очень нравится угощать этого пожилого мужчину, ведь он от души радуется всему, что я приношу: ягодам, спелой дыне или кускам киша с сыром и брокколи.

Эти почти ежедневные посещения больницы, интенсивное время с самым первым мужчиной в моей жизни доставляют мне настоящее удовольствие.

«Почему лишь в последние годы мне стало возможно легко и приятно находиться рядом с моим отцом, общаться с ним?» – этот вопрос не оставляет меня. Я бесконечно рада и благодарна за то, что мы оба в состоянии показывать друг другу наше расположение, нашу родственную любовь. Но что же мешало этому все годы моего детства? Почему мои воспоминания о нашем взаимодействии настолько тяжелые?