– Максим!

– Махсум? Странно, но это имя совершенно тебе не идет1. Впрочем, с Кади тоже было не все гладко2. Черный Махсум… –прикинул в уме Мансур, уставившись в не очень высокий потолок, словно ища на нем ответы на мучившие его вопросы. – Хорошо, я дам тебе один шанс. Сядь и слушай! – приказал он Максиму и обернулся к стражнику. – А ты позови мне телохранителя моего бывшего гостя. Он должен ожидать за дверями.

Максим или, вернее, теперь Махсум – так и будем его называть, дабы не вносить путаницу в наше повествование, – а если уж быть совсем точным, то – Черный Махсум гордо и притом неловко восседал в седле на спине черного арабского скакуна с лоснящимися боками. Конь то и дело недоверчиво скашивал умные глаза на нового хозяина. Ахмед, бывший телохранитель и правая рука Кади, тоже пребывал не в особом восторге от новоиспеченного главаря. Совершенно безбородый молодой человек с бледной кожей и зелеными глазами в наряде Черного Кади с двумя штопанными дырами на черной рубахе выглядел, мягко говоря, нелепо. Криво пристегнутая к поясу сабля все время била его по ноге и коня по боку, отчего тот вздрагивал и порывался перейти на галоп. А посадка – Ахмед ни разу не видел, чтобы взрослый человек так сидел в седле! Сразу было видно, что неизвестно откуда свалившийся на его голову сопляк до того ни разу в жизни не взбирался на коня, но при этом старался выставить себя асом верховой езды.

– Слушай, нам долго еще ехать? – морщась, устало спросил Махсум. Лицо его несло печать непередаваемых словами страданий и боли.

– Во-он там две горы, – указал кривым, тонким пальцем Ахмед на чернеющие на фоне темно-синего безоблачного неба вершины.

– Это ж… – задохнулся от возмущения Махсум.

– Что? – наивно спросил Ахмед, не дождавшись продолжения.

– Так, ничего, – ушел от ответа Махсум и безнадежно вздохнул, делая попытку поудобнее устроиться в жестком седле.

– Может, остановимся передохнуть… Черный Махсум? – оскалился Ахмед, хитро прищурив один глаз.

Махсуму в голосе телохранителя послышалась неприкрытая издевка, но он решил не связываться, прекрасно понимая, что авторитет еще нужно заслужить.

– Нет! – жестко отрезал он, слишком жестко, на его взгляд: Ахмед мог почувствовать его неуверенность.

А впрочем, Махсуму уже было на все наплевать. Тело, непривычное к верховой езде, невыносимо ныло, а седалище, казалось, превратилось в один сплошной синяк. Хотелось, чтобы все поскорее закончилось. К тому же Махсум не без основания побаивался, что второй раз самостоятельно взобраться на коня не сможет.

– Едем дальше!

– Как пожелаете, – едва склонил голову Ахмед, пряча улыбку в густой бороде. Назвать новоиспеченного главаря уважительным «ако» язык не поворачивался. – Прошу прощения за мое любопытство, но что случилось с Черным Кади?

«Вот же навязался на мою шею!» – в сердцах подумал Махсум, соображая, как бы отвязаться от приставучего, слишком любопытного разбойника. – Он… неудачно махнул саблей и… порезался.

– Насмерть? – удивленно вздернул брови Ахмед.

– Ага. Момент уморэ!

– О-о! – вытаращился Ахмед на Махсума.

Мальчишка оказался не так прост, как он полагал в начале. Вероятно, за непонятным «момент уморэ» крылась какая-то страшная тайна. Не иначе как…

Но уточнить Ахмед не решился.

Дорога шла то в гору, то под уклон, горы приближались медленно. Темнота быстро сгущалась. Небо расцветилось россыпью звезд, а огромная, словно бубен, луна, залила всю каменистую округу с редкими кривыми и чахлыми деревцами и кустиками бледным, призрачным светом.

Горы приближались очень медленно, слишком медленно с точки зрения Махсума. Ехать в седле стало совершенно невыносимо, но Махсум терпел, до хруста стискивая зубы.