- Ты не склонишь меня к браку пообещав дать мне силу.

- Есть варианты. Ты это знаешь, твои родители это знали.

- Например?

— Древние ритуалы? — совершенно неуверенным тоном привел он неубедительный аргумент.

— Ага, как будто это работает. Вы обещали вознаграждение моей семье! Кто так делает? Какое счастье, что тот договор оказался недействителен!

Потому что родители, а точнее — отец и мачеха, мои бывшие опекуны, его подписали. Не я! Мама бы меня не отдала. И я с молотка улетела из родительского гнезда в цепкие объятия этой семейки. Мой отец свято уверен, что дело в генах матери, и это из-за неё я родилась пустышкой. Но договор оказался неприменим ко мне. Ох, как он был расстроен, что единственный шанс исправить ошибку в моем лице не получится.

— Вот именно! Салдарина, ты не задумывалась, что это было странно?

— Задумывалась над чем? Что договор истлел? Эта странность — единственное, за что я говорю «спасибо».

Я потянулась за своей черной курткой, что спасет меня от ночного холода. Я хотела уйти как можно скорее!

— Ты не понимаешь, Дара, мы связаны!

Он продолжал смотреть с надеждой, повторяя эту чушь уже миллион раз! Всё тот же Ник, которого я знала раньше, — отзывчивый, внимательный, готовый за меня порвать глотку. Но только все эти наивные воспоминания о «хорошей жизни» не смогут сбыться в настоящем.

— Николас! Я молю тебя, прекрати меня мучить. Хватит появляться в моей жизни. Я не подпишу договор с тобой. Вы мне не поможете, никто не поможет. Я не особенная, я не стану великим магом. Твой отец ошибается.

— А если ошибаешься ты? — воскликнул он яростно.

— Ты правда хочешь проверить и рискнуть всем? Почему?

Я не верила, что он любит меня.

Он прошел в кухню, а я устало проследовала за ним.

— Мне нужна только ты. И мне не нужны договоры! Это лишь твоя гарантия. Я обязуюсь дать тебе всё. Но это ничто. Бумажки! Я верю и знаю, что мы связаны. Если тебе нужно больше, чем это, — он провел рукой над бумагами, собирая их вместе, в стопку, — мы всё обсудим.

— Нечего тут обсуждать, — серьёзно заявила я, допивая алкоголь из его стакана. Он обжигал, а я желала ещё. Невыносимо разговаривать с таким твердолобым мужчиной на трезвую голову.

— Только судьбоплеты знают, когда и что случится. Ведуньи лишь подскажут верный путь. И я его уже знаю.

— Ник, ты бредишь. Честно, не знаю, что за дрянь ты принимаешь, но это самый глупый разговор в моей жизни. Судьбоплёты продадут любую судьбу за ту же кукурузинку, как это сделала моя семья, подписав тот договор.

Подписали, предали, промолчали. Раньше, чем я о нём узнала. До моего совершеннолетия. Пока они были в ответе за мою жизнь.

— Ты можешь с той же целью прийти к ним, к своим всезнающим судьбоплётам, и купить мою жизнь. Если ещё этого не сделал.

— Твою судьбу не купишь, — бросил он, даже не оборачиваясь. — Таких, как ты, нельзя купить. У вас всё делается добровольно.

У вас? Прошу прощения, мне не послышалось на пьяную голову? Это первая и действительно интересная оговорка Ника за весь этот вечер.

— Что тебе известно? — грозно спросила я, намекая, что дело принимает иной оборот. И я крайне заинтересована в ответах.

— Останешься — расскажу.

Быстро же он почувствовал свои привилегии.

— Что за очередные условия, Николас?

А ведь до моих девятнадцати, мнимого совершеннолетия по магическим законам, наши отношения не были рыночными. Но всё меняется, когда случайно встречаешь всесильных и властных.

— Всего на одну ночь и один завтрак.

Я засмеялась. Снова торги!

— Всё понятно. Хорошего вечера, Ник.

— Хорошо, я погорячился...

Я сглотнула. Смотрела на него, искала хоть одну малейшую, крохотную подсказку, что я могу ему доверять.