Начну с того, что 100 лет назад русским биологом Александром Гавриловичем Гурвичем была создана теория морфогенного поля и выдвинут тезис: «Хромосом имеет полевой или квантовый эквивалент. Он сопровождает человека от рождения до смерти и не исчезает, а остаётся в пространстве навечно». То есть информация о человеке и его устройстве вечна.

Руководствуясь этой фундаментальной идеей, современный русский биолог Пётр Гаряев создал собственную теорию лингвистико-волновой генетики. Можно по-разному к ней относиться, для нас важно другое: в ней есть зерно понимания общего квантового механизма восприимчивости человека к сказке. Если встать на позицию, что человек – это живая система.

Итак, чем же обусловлены наша восприимчивость к сказке и её воздействие на нас? Основываясь на физике биологических процессов, можно сказать так: воздействие сказки и наша восприимчивость к ней строятся на принципе резонанса и обусловлены голографичностью, лингвистичностью и квантовой локальностью живых систем.

Давайте разберёмся с этим подробнее.

1. Голографичность.

«Принцип голограммы» лаконичен: вся полнота информации о живой системе заключена в каждой её частице. Разделённость частиц, процессов, систем – иллюзия. Всё едино, целостно и находится между собой в сложно обусловленном взаимодействии. Для всего многообразия слагаемых живой системы есть единый информационный код. И его можно выразить через образ. Но не простой образ, а наполненный смысловым содержанием.

Когда мы глубоко исследуем сказки, мы стараемся открыть КОД каждый сказки, а потом и её ШИФРЫ, которые раскрывают Код во всём его многообразии. Другими словами, сказка голографична.

Во внутренней жизни человека голографичность лежит в основе создания образов, работы правого полушария коры головного мозга, является сутью воображения и фантазии.

Создавая наполненный смыслом образ, человек формирует новую вселенную, смысловой каркас некоторого намерения. И, как живые системы имеют четырёхмерный голографический каркас, заполняемый клетками, так и смысловой каркас образа намерения заполняется мыслями, чувствами, желаниями, планами и прочими продуктами внутренней жизни человека.

Поэтому в сказкотерапии так важен точный образ, наполненный смыслом. Чем глубиннее смысл и точнее образ, образный ряд, тем глубже и точнее воздействие сказки и тем выше наша восприимчивость к ней.

2. Лингвистичность.

Русский биолог и генетик, профессор Петр Гаряев утверждает, что без текста построить организм нельзя. «В начале было Слово». Генетическая информация, заключенная в молекулах ДНК и их копиях РНК – это текстовые структуры. Другими словами, гены – это мыслящие системы, понимающие речь и подчиняющиеся речи, восприимчивые к смысловому посланию, выраженному через речь.

Поэтому сказывание сказок оказывает благотворный целительный эффект на уровне ДНК. Правда, здесь важно, чтобы и стилистика речи сказки была точной. Избыток «мудрёности речи» или, напротив, «простецкость» языка вряд ли окажут на живую систему подлинное благотворное воздействие.

Настоящий язык сказки очень поэтичен и прост. Настоящая сказка легко запоминается, её несложно пересказать. Даже «вольные» речевые обороты, такие как: «Ишь ты, какой смелый! Дела пытаешь, аль от дела лытаешь?», являются уместной частью общего поэтического строя сказочной речи.

Есть особый сказочный стиль изложения, с определённым «трансовым эффектом». Для него характерен особый темпо-ритм, поэтика, удваивание слов и образов. Например: «За морями, за лесами…», «жили-были в некотором царстве, в некотором государстве», «шла пошла по тропинке, по дорожке», «семь железных хлебов, семь железных сапог, семь посохов стереть надобно». Для сказочного стиля характерно использование ласковых слов: «головушка», «дитятко», «девица-красавица», «красота ненаглядная», «рученьки» и пр. Можно наблюдать и «смягченность интонации» в момент описания драматических событий, чтобы не испугать слушателя, выровнять эмоциональное восприятие трагического события.