Ощущение времени было присуще нашему обществу всегда. Возникает вопрос: влияет ли это на человеческий мозг? Если коротко, ответы «да» и «не знаем». Мы не знаем, как мозг менялся по мере укрепления традиции измерения времени в XIX в., вдобавок к утрате привычки к сегментированному сну. Направление науки, исследующее восприятие времени мозгом, еще молодо – оно зародилось только в XXI в. Впрочем, кое-что нам известно: мозг получает сигналы о времени из окружающей среды.

Нейробиологи, такие, как Дэвид Иглмен, исследовали внутренние часы мозга. В одном из экспериментов участники смотрели фильм о быстро бегущем гепарде, когда лапы животного отрывались от земли, как у Тринити в «Матрице». По ходу фильма, когда все четыре лапы гепарда находились в воздухе, на какое-то время вспыхивала красная точка. Такой же эксперимент повторили немного в другом виде; тот же самый фильм о гепарде показывали в замедленном воспроизведении, и та же самая раздражающая красная точка мигала с такой же продолжительностью, как и в первом случае, когда гепард отрывался от земли при обычной скорости. При сравнении результатов выяснилось, что в фильме с замедленным движением мигание красной точки показалось зрителям менее продолжительным. «Ваш мозг сообщает, что ему нужно откалибровать ощущение времени»[57], – говорит Иглмен. Человеческий мозг определяет время на основе известных ему законов физики. Наше восприятие времени формируется событиями, которые он использует для его измерения, будь то приземление лапы дикой кошки или длительность ноты в одну восьмую.

Субъективно мы всегда осознавали эластичность времени. Приятные моменты проносятся мгновенно, а плохие тянутся целую вечность. Нейробиологи доказали, что в некотором смысле это не иллюзия. Протяженность наших воспоминаний связана с тем, хорошие это события или плохие. Нейробиологи обнаружили, что мы не воспринимаем замедление времени в настоящем, но наше воспоминание о событии заставляет поверить, что время замедлилось. Чтобы понять происходящее в мозге, представьте, что это компьютер, который хранит информацию на жестком диске. Когда жизнь скучна, жесткий диск сохраняет обычное количество информации. А когда мы испуганы, как в случае автомобильной аварии, в игру вступает участок мозга под названием амигдала – это наш внутренний оператор экстренной помощи. Мозг собирает мелкие детали: как мнется капот, как отрывается зеркало заднего вида, как меняется выражение лица водителя. Количество собранных деталей растет, как будто данные сохранили на двух жестких дисках. «Ваши воспоминания теперь размещаются и во вторичной системе памяти, а не только в основной», – говорит Иглмен.

Мозг сохранил больше данных. Когда он возвращается к этому событию, большой объем данных воспринимается им, как более продолжительное событие. Форма воспоминания становится мерилом времени в мозге.

Научно доказано, что объем воспоминания и наше восприятие времени сцеплены, как зубья шестеренок в велосипедной цепи. Насыщенные и новые переживания, такие как детские летние воспоминания, связаны с большим количеством новой информации. В те жаркие дни мы учились плавать, посещали новые места или осваивали езду на велосипеде без дополнительных боковых колес. Со всеми этими приключениями дни тянулись медленно. А в жизни взрослого человека куда меньше нового и непривычного, наша жизнь заполнена повторяющимися действиями, такими как путь до работы и обратно, ответы на электронные письма или другие текущие дела. Вся эта рутина вызывают меньше ассоциаций, и потом мозг мало что может вспомнить о них. Он воспринимает дни, похожие один на другой, как более короткие, так и годы пролетают незаметно.