Этаж, отведенный студентам, гудел, словно улей, полный работающих пчел. Двери в комнаты были закрыты, но за ними слышалась музыка, разговоры, взрывы хохота. Студенты проводили вечер знакомств и праздновали начало приключений. Павел прошел по длинному коридору, остановился возле номера Лизы и прислушался. Нет, он не подслушивал, еще чего не хватало! Но голос Гуськова-Громилы, негромко напевающего под гитару: «Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались…», и женские голоса, на разный манер мурлыкающие знакомые слова старой песни, Павел уловил. Поспешно отскочив от Лизиной комнаты, Павел с независимым видом дошел до лестницы, ругая себя за самоуверенность: как же, решил, что Лизе необходима его помощь, а она там уже вовсю развлекается со своим Громилой, – и почти бегом вернулся к себе.

Лиза, услышав непонятное злобное бормотание, отложила книгу с фонариком на подоконник, где, спрятавшись от всех, читала, и осторожно заглянула в пространство между перилами. По ступенькам вниз несся Павел и что-то бубнил, несколько раз до Лизы донеслось: «Придурок!». Лиза усмехнулась и вернулась на свое место – лестничный пролет между вторым и третьим этажом, так называемая «мертвая зона». Третий этаж уже считается высоким, и отдыхающие пользуются в основном лифтом, а поселившиеся на втором этаже ходят по лестнице пешком. Когда Лиза днем осматривала дом отдыха, обнаружила как раз между вторым и третьим этажами хитрый лестничный пролет с окном и широким подоконником, где никого не бывает. И как только Гуськов с гитарой и бутылкой белого вина ввалился к ним с девочками в комнату, предложив познакомиться «для прохождения халявного отдыха», Лиза сказала, что сейчас вернется, и сбежала, спрятав книгу под накинутую шелковую шаль – бабушка настояла, чтобы внучка непременно ее взяла.