Исследователи, практически единодушно сходятся во мнении, что ответ лежит на юге, в месте столь же загадочном, сколь и зловещем – в синей пустоши. Она начинается у подножья самого южного города – Красгарда, и простилается на тысячи верст, до гладких морей. Расположенная на цветущем жизнью континенте, ее границы столь четкие и ровные, что рукотворность самой пустыни не оставляет сомнений.

Кишащая жизнью степь резко сменяется на небесного цвета песок. Подхватываемый ветром, он то и дело стремиться принять какие-либо образы, словно вспоминая и переживая свое прошлое. Говорят, что видели, как барханы превращались в стаю голубых волков, что гнались за таким же песчаным всадником; как войны сражаясь, пронзали друг друга копьями и осыпались, чтобы спустя несколько секунд вновь собраться и продолжить свою бессмысленную борьбу; как песчаные птицы, пролетев, садились на невидимое дерево, да так и продолжали сидеть прямо в воздухе.

Сколько бы страхов и ужасов не порождала эта пустыня, да только вреда от нее никому не случилось. Пустошь словно жила совершенно своей жизнью, не замечая остальной мир. Здесь не росла трава, гады ползучие не тревожили ее пески, птицы не пролетали над ней, и всякая привычная жизнь не могла здесь зародиться. Да и сама пустошь тайны свои отдавать не хотела: сколько бы не вывозили из нее ящиков с голубым песком, да только спустя пару дней он исчезал, растворяясь прямо на глазах.

И словно мало было загадок, как сто пятьдесят лет назад в сердце этой пустыни в одно мгновение появилось нечто. С оглушительным грохотом, что прокатился от Красгарда до Альгарда и дальше до Араса, хлынул в небеса столб энергии, да столь плотной, что видно его было любому зрящему. Достигнув небес, он, будто расплескался по ним и тем похож стал на могучее серебряное древо. Небеса же уступили его кроне и расступились, обнажая непроглядную занебесную тьму.

Ох и много было коленей протерто, да лбов расшиблено в те годы, благо, что спустя пару дней древо начало тускнеть, пока не растаяло вовсе, и небеса, наконец не заняли свое место. Там же, где должны были находиться древесные корни, маги нашли вырытый котлован в поперечнике не меньше ста шагов, а в центре его – пирамида из идеально гладкого серебряного камня.

С тех пор средь исхоженных троп, да посевных полей стали вдруг появляться разного рода сооружения, храмы или руины, но неизменно со следами древней расы. Сто пятьдесят лет не утихают споры и не перестают рождаться новые теории, но согласились маги с тем, что ответы, власть, беды, новые загадки или богатство – дары эльфов зависят лишь от того, кто за ними явился. Каждый раз, когда открываются древние «врата», Судьба бросает кости.

Перед одними из таких «врат» сейчас и стояли четверо путников, не до конца осмысливая увиденное.

– Ну вот! Что мы говорили? Верная карта-то! – хвастливо начала Нолья. Группа путешествовала уже второй день, и девушка быстро влилась в оживленный коллектив, хоть и выделялась городскими манерами среди деревенских парней.

– Обожди ты радоваться… – Хмурился Освальд. До сих пор он не доверял карте, взятой не пойми от куда.

– Может, они пустые. Или вовсе не руины это. – Словно прочитал мысли своего друга Ульф.

– Да как не руины? Ты на камень посмотри! Сразу видно – древний. – Вемор улыбался во весь рот, подпирая пояс руками.

Посреди огромного поля перед четырьмя путниками расстелилась квадратная арка из серебряного камня, сияющего кроваво-красным в лучах заходящего солнца. Мраморная лестница уходила вниз, теряясь во мраке подземелья.

– Вот сам и посмотри! – Не унимался Освальд. – В двух днях от города яма в поле! Да тут все леса вокруг офенями на сто раз истоптаны! Какую тайну тут ухранишь? Ну, допустим даже, настоящие они. Но зачем кому-то продавать вам карту с нетронутыми руинами…?