- Как скажешь, мисс Оуэн.

На мгновение Рубби даже стало стыдно – возможно, оборотень не хотел ничего плохого? Но она быстренько вспомнила, что нелюдь вряд ли вел бы себя любезно без удавки на шее.

Смахнув заливавший глаза пот, она вновь сосредоточилась на проводах.

Корабли ремонтировать куда легче, чем людей! Можно не бояться, что сделаешь больно, да и схемы читать проще, чем медицинский атлас. Сколько себя помнила, Рубби любила ковыряться в технике. Отец смеялся, что его мысли о сыне воплотились очень странным способом.

- Ты отлично разбираешься в железе, - вновь прогудело сбоку. – Самоучка или кадетка?

Вот же! И не соврешь ведь! Т’эраанцы обладали замечательным обонянием, и в буквальном смысле чуяли ложь.

- Кадетка. И самоучка, - буркнула, заливая герметиком очередной оплавленный проводок.

- И что же, для такой мастерицы не нашлось местечка приличнее?

В самое больное ткнул, гад! Конечно, нашлось! Рубби готова была кричать, что она числилась в так называемой «золотой сотне» - группе кадетов, чьи фамилии должны были отправиться на почту не просто какой-нибудь баржи, а флагмана императорской гвардии!

Она уже воображала, как хорошо сядет на ее фигуру мундир с золотыми петлицами, но реальность ударила так, что до сих пор дурно.

«Ваш отказ будет иметь последствия, мисс Оуэн. Даю на размышление неделю… И не советую дурить – пожалеете, это я обещаю».

О, конечно, она бы пожалела!

Девчонка из чумазого шахтерского мирка и декан факультета, который вхож в Императорский дворец.

Уже потом, латая очередной гидравлический насос или дежуря на кухне, Рубби думала, почему чертов Людвиг Труаль-Эрве не завалил ее прямо в аудитории. Даже будь класс полон учеников, никто бы и пальцем не пошевелил, чтобы помочь нищей выскочке.

Но кот решил поиграть с мышкой. Только вот незадача – та спряталась на дне помойки…

- Что, мусорщик – не достаточно приличное место? – огрызнулась, вновь хватаясь за плазморез. – Сам-то что здесь забыл?

- Мы с братом прятались.

Рубби вздрогнула, и тоненький синий лучик прошелся по руке.

- Ай! – вскрикнула, сбрасывая тлеющую перчатку.

- Р-р-рубби! – взревел т’эраанец и вытащил ее из-под трубы, как редиску с грядки – одним рывком.

Обалдевшая от такой реакции, Рубби не сразу среагировала, а когда затрепыхалась – было поздно, буквально спеленав ее в объятьях, альфа внимательно разглядывал ожог.

- С ума сошел?! - запищала, пытаясь выкрутиться из стальных ручищ, но на нее не обратили внимания.

- Нужна мазь, срочно.

И бережно провел по тыльной стороне ладони.

- Мне нужно, чтобы меня отпустили! – с удвоенной силой затрепыхалась Рубби.

Потому что тело среагировало на прикосновение альфы совершенно по-идиотски – низ живота налился томным теплом. И этот запах… Обоняния коснулся совершенно фантастический аромат, которому Рубби могла подобрать лишь заезженное до дыр определение: идеальный.

От желания схватить т'эраанца и как следует обнюхать, повело голову. А во рту скопилась слюна. Куснуть бы эту жилистую шею изо всех сил, оставляя на смуглой коже отпечаток зубов.

О-о-о, она почти чувствовала солоновато терпкий привкус его тела! И после шеи с удовольствием отметила бы широкую грудь, а может, даже, крепкую задницу!

Т'эраанец утробно заворчал. Прижал к себе ещё крепче, и в бедро уперлось твердое

Отрезвление пришло моментально.

С громким криком Рубби рванула в сторону, и - хвала звёздам! - альфа отпустил.

Отскочив в противоположный конец помещения, Рубби активировала браслет и, не сводя глаз с сидевшего на полу альфы, прохрипела:

- Хальс, смени Хельга. Сейчас!

Глаза оборотня натуральным образом вспыхнули. Радужка стала ярче, а зрачок чуть вытянулся. Хельг обнажил белоснежные клыки, но на этом демонстрация недовольства закончилась.