Удивительно, но Джон Эрикссон принял совсем ещё молодого Альфреда – ему едва исполнилось 20 лет – как коллегу. Даже в молодые годы Нобель был уже… Нобелем.

В 1953 году Альфред вернулся в Санкт-Петербург. Отец ликовал – возмужавший, сдержанный в проявлении эмоций, сосредоточенный, таким Альфред ему очень и очень нравился. Сын тут же получил должность на заводе «Фаундериз энд машин шопс оф Нобель энд санз», семейном предприятии Нобелей. Поначалу Альфред стал рядовым инженером. Потом возглавил отдел перспективных разработок, сосредоточившись на исследовании новых видов взрывчатых веществ.

Производство было на подъёме. В 1953 году началась Крымская война. И заказы на фугасные мины от военного ведомства России выросли в несколько раз. Если до войны завод Нобелей выпускал сотни мин в месяц, то с началом войны счёт пошёл на десятки тысяч.

Однако, всё изменилось в 1856 году. Война близилась к концу, когда стало ясно, что военный заказ будет резко сокращён. Минами были забиты все склады русской армии. Масштабы конфликта были не столь велики, чтобы все выпущенные Нобелями мины были пущены в ход.

Так и случилось – производство мин пришлось сократить, а потом и вовсе свернуть. Иммануэль Нобель столкнулся с серьёзной проблемой – нужно было перепрофилировать производство, чтобы не зависеть от военных заказов. Но… завод не мог производить что-то кроме мин. Нужны были новые станки, новые технологии. А главное – новый вид продукции с гарантированным сбытом.

Вдруг оказалось, что на войне можно не только заработать, но и… разориться.

Вот тут и настала очередь Альфреда. В том же 1856 году между ним и отцом состоялся большой разговор, в котором Альфред рассказал о встречах с Эрикссоном. И показал статьи из последних американских журналов с описаниями военного парохода Джона Эрикссона. Иммануэль Нобель заинтересовался. Созвал семейный совет. Роберт и Людвиг поддержали младшего брата. Конечно, нужно производить паровые машины для пароходов. Россия – страна великих рек. Волга, Дон, Днепр – эти реки нуждаются в механизированных судах. А моря? Да тут работать и работать.

Почему именно машины, а не сразу пароходы? Иммануэль Нобель был человеком трезвым и на жизнь смотрел с реалистических позиций. Конкурировать с верфями ему было не по силам. И не нужно было конкурировать – нужно было объединиться с ними, сделать верфи своими заказчиками, а их владельцев – компаньонами.

В короткие сроки к производству была подготовлена паровая машина конструкции Эрикссона. В Европе были закуплены станки, а в России – необходимые материалы. Потом началось производство – сначала набора деталей для силовых установок пароходов, затем комплектные паровые машины. Заказчиками стали верфи волжского и каспийского бассейнов. В другие регионы (а впереди была вся Сибирь) Нобель намеревался двинуться позже, когда его завод снова встанет на ноги.

И… не получилось. Семейный бизнес снова покатился под уклон.

Оказалось, что спрос на судовые машины слишком низок, а производство слишком затратно и трудоёмко, чтобы покрыть потери от сократившегося военного заказа. Нобель-старший был вынужден сократить производство, уволив часть рабочих. Но проблемы нарастали, как снежный ком. Пароходы строились вяло – судовладельцам выгодней было транспортировать грузы по старинке, нанимая волжских бурлаков. Скорость небольшая, но и торопиться некуда – промышленность в волжском бассейне пребывала ещё в зачаточном состоянии.

Иммануэль Нобель понял, что дело закончится банкротством. И не дожидаясь катастрофы в 1858 году предпринял ряд шагов по сокращению, а потом и ликвидации своего бизнеса в России…