Компания нас ожидала очень забавная – всего человек десять-двенадцать.

– Всем привет! – громко заявил о себе Глеб. – Знакомьтесь, моя девушка Екатерина.

Компания с интересом уставилась на меня. Я натянуто улыбнулась и постаралась незаметно раствориться в недрах большого кресла. Не тут–то было. Мой кавалер не затем привел меня на суд своих коллег, чтобы позволить спрятаться. Он мной отчаянно хвастался, поднимая свой собственный авторитет в глазах приятелей. Коллеги же его оказались из тех людей, которых я называю «взбесившимися эстетами». Они пыжились друг перед другом, пытаясь доказать самим себе и всем окружающим, кто из них самый умный, начитанный и продвинутый. Минут через двадцать я поняла, что мне скучно и очень хочется или свалить, или напиться. Друзья Глеба обсуждали то книги Шопенгауэра, то фильмы Висконти, то каких–то альтернативных музыкантов. Причем разговор велся примерно так:

– Я вчера перед сном перечитывал «Футурошок» Тоффлера и до сих пор под таким впечатлением нахожусь! – говорил один из гостей и спрашивал у остальных: – Вы же читали это бесподобное произведение?

– Да, да, конечно, несколько раз, – отвечали все нестройным хором, хотя по лицам было понятно, что в лучшем случае они об этой книге просто слышали.

Ладно бы только это. Глеб постоянно обнимал меня за плечи, рассказывая очередному приятелю:

– А вот мы с моей Катей на прошлой неделе обсуждали проблему глобализации…

У меня же в голове крутились всего две мысли: «Кто все эти люди?» и «Что я здесь делаю?»

Пора было внести ясность.

– Как вам нравится творчество Шнитке? – спросила меня страшненькая, но явно очень умная девочка в круглых очках.

– Не знаю, не читала, – громко ответила я, чтобы все услышали. – А какую книгу он написал?

– Но позвольте, – возмутилась страшненькая девочка, – Шнитке не писатель, он композитор.

На лицах гостей был написан неподдельный ужас. Я не знаю, кто такой Шнитке! Это было очаровательно. Глеб убрал руку с моего плеча, а я продолжила:

– Точно, композитор. Он еще прелестные вальсы сочинял!

– Но это не Шнитке, а Штраус, – воскликнул кто-то из гостей.

– Шнитке, Штраус – какая разница? – радостно сказала я. – А кто-нибудь уже видел четвертую часть «Обители зла»? Так хочу посмотреть ее в кинотеатре в 3D!

Ответом мне было гробовое молчание. Глеб отодвинулся от меня подальше.

– Простите, но такую фигню в нашей компании никто не смотрит, – гордо произнесла все та же страшненькая девочка.

– Да что вы? – удивилась я. – А какую фигню вы смотрите?

– Мы смотрим не фигню, а серьезные фильмы, – ответил высокий и худой молодой человек.

– Какие молодцы! – сказала я. – А мне нравится «Обитель зла».

– Но это же бездарщина! – возмутилась симпатичная, но совсем неухоженная девушка в длинной мешковатой юбке.

– Зато позитивно! В отличие от вашего дегенеративного искусства!

Я, конечно, так не думала, но эти «взбесившиеся эстеты» меня достали, и очень хотелось их спровоцировать. И цитируя Гитлера, мне это удалось. Какой тут поднялся гвалт! Со всех сторон орали, пытаясь мне что-то объяснить или доказать. Сначала я слушала спокойно, а потом не выдержала и начала смеяться.

– Да она просто издевается над нами! – воскликнула страшненькая девочка. – Глеб, ты зачем ее привел? Она же не уважает твоих друзей! Или сейчас же уйдет она, или я!

В результате ушли мы с Глебом.

– Весело получилось, правда? – спросила я, когда мы вышли на улицу.

– Ты опозорила меня перед моими друзьями! – серьезно и траурно сказал мне Глеб.

– Сам виноват! Не надо было тащить меня на это сборище! Мне стало скучно и захотелось пошутить…