– Гулять? – Мишка улыбнулся.

– Зря смеешься. Если свет отражается от стенок внутри телескопа, он засвечивает картинку. Пропадают неяркие звезды, изображение становится бледным. – Отец потянулся за картоном: – Давай-ка займемся делом, а то мама ждет. Я вырежу диафрагму, а ты отрежь от ватмана пару полосок. Широких, сантиметров по 30, а лучше по 35.

– От белого или от черного?

– Для начала от белого. Их режь на всю длину. Потом еще одну от черного. Ее можно сделать короткой: сантиметров 30.

– Хорошо. А они зачем?

– Как раз чтобы нарастить тубус до нужных размеров. Сначала приклеим на него несколько полосок картона – увеличим диаметр, а дальше закрепим диафрагму и обернем все это ватманом. Черным, потом в несколько слоев белым. Если не экономить на клее, должно получиться неплохо.

Отец принялся за работу. Картон старым циркульным ножом резался тяжело: на одно кольцо ушло около получаса. Потом он взялся за краску. Мишка все это время возился с ватманами: отмерял, чертил, резал…

Когда астрономы-любители явились на кухню, мама сидела за столом, листала журнал.

– Мы не опоздали? – папа виновато улыбнулся.

– Мы с Машей уже позавтракали, – отозвалась мама, не отрываясь от чтения. Похоже, обиделась. Зато у малышки настроение было отличное: она беззаботно болтала ножками и попискивала в манеже. Папа взял ее на руки:

– Маруся, мама, кажется, сердится. Как нам с ней помириться?

Вместо ответа Маша стукнула его по лбу.

После завтрака Мишка вернулся в мастерскую один. Работу пришлось продолжать самому: у отца появились какие-то неотложные дела. «Пошел мириться, – подумал Мишка. – Хорошо хоть, что делать рассказал».

Он взял оставшийся от диафрагмы картон, достал из ящика нож для бумаги. Не циркульный и не тот канцелярский, которым открывали коробки из интернет-магазинов, а настоящий, скальпельный, для моделирования и дизайнерских работ. На картоне нарисовал несколько узких полосок и стал резать. Получалось медленно: толстый картон поддавался неохотно.

Отец пришел через час. Мишка как раз заканчивал пятую полоску.

– Пока хватит, – Валерий Александрович улыбнулся, – теперь нужно сделать насечки, чтобы картон хорошо сворачивался. Ты размечай, а я буду резать.

Отдавая нож, Мишка выдохнул с облегчением. От напряжения у него заболело плечо, пальцы на левой руке горели (он, как и отец, был левшой, в правой держал только ручку и ложку, и то потому, что на этом настаивала мама).

– С каким шагом размечать? – Мишка сунул первую полоску картона под линейку.

– Сантиметра в полтора.

Вдвоем работа пошла быстрее. Скоро на краю тубуса уже выступало картонное кольцо. Второе подсыхало шестью сантиметрами ниже. До нужного диаметра не хватало каких-нибудь пары миллиметров. Их догнали обычной бумагой из принтера. В торец приклеили заготовленную с утра диафрагму.

Из картонных полосок склеили еще два кольца. Их тоже покрасили черной краской.

– Это наши крепления для линзы, – пояснил отец. Мишка кивнул.

Дальше из черного ватмана свернули цилиндр. Одной стороной приклеили его к тубусу, другой – к одному из колец-креплений. Кольцо, правда, разместили не у самого края, а чуть глубже, утопив на несколько сантиметров.

– Здесь еще линза будет и второе кольцо, – отец старался отвечать на Мишкины вопросы раньше, чем тот успевал их задавать.

Черный цилиндр стали обклеивать ватманом. После второго оборота отец спросил:

– Справишься без меня?

– А ты куда?

– Посмотрю, как там мама. Может, нужно помочь с обедом.

Мишка кивнул.

С трубой он возился долго, правда, получилось в итоге совсем недурно: цилиндр вышел плотный, без видимых перекосов. Только один неугомонный край все время отклеивался. Мишка пробежал взглядом по полкам, среди инструментов заметил рулон бумажного скотча. То что нужно! Он обмотал им трубу и, довольный собой, отправился на поиски отца.