– Признавайся, кто ты такая и что тебе надо, – потребовала женщина.

«Ага, говорит обо мне по-прежнему в женском роде, – подумал я. – Значит, об остальном не догадалась. Учту».

– Меня и правда зовут Алевтина Пахомова…

– Документ покажи, – приказала Анфиса.

Я покорно раскрыл сумочку, вытащил и протянул ей студенческий билет. Мысленно поблагодарил Мишу, который пару дней назад попросил одного знакомого соорудить мне эту ксиву. Там было сказано, что Алевтина Пахомова является студенткой второго курса экономического факультета «Мелигорского гуманитарного университета», учится по специальности «Аудит». Вся хитрость была в том, что Мелигорск находится в тысяче километров от нашего города, такой вуз там действительно есть. Миша как в воду глядел! Было у него подозрение, что Анфиса Жарова – баба ох непростая! И что она обязательно захочет узнать меня получше. «Вернусь домой, расцелую этого хомяка!» – подумал я о друге.

– Что-то я не пойму, – задумчиво сказала Анфиса, рассмотрев студенческий. – Почему так далеко?

– Потому что я заочница, – продолжаю отчаянно врать.

– Предположим, – недоверчиво сказала женщина. – Зачем наврала про колледж?

– Простите, я испугалась… – строю из себя невинную дурочку.

– Чего или кого?

– Вас.

– Меня? Я что, такая страшная? – усмехнулась Анфиса.

– Нет, конечно! Вы такая красивая и стильная…

– Хватит льстить, – резко прервала меня собеседница, но по глазам я прочитал: она любит слушать комплименты. И это возьму на заметку.

– Простите.

– Так чего ты боялась?

– Что ваш муж…

– Не поняла?

Я тяжко-претяжко вздыхаю, делая вид, будто каждое воспоминание об этом человеке для меня равносильно страданию. Не глядя в глаза Жаровой, начинаю рассказ. Несу полную дичь, но у меня нет выхода. Импровизация – вот что меня может спасти. Или утопить. Там видно будет. Пока же Анфиса слушает, как злобный похотливый депутат Жаров год назад на одной частной вечеринке познакомился с невинной девушкой Алевтиной. Очаровал её, сводил пару раз в ресторан, покатал на машине, а потом однажды привез в номер маленького частного отеля и там соблазнил.

Пришлось сочинить, что «я тогда была, признаюсь, не слишком трезвой», но Жаров действовал, как опытный ловелас. Говорил красивые слова, дарил цветы, покорил чистое доверчивое девичье сердце, а потом вероломно «сорвал мой цветок». Мне пришлось даже слезу пустить, чтобы Анфиса поверила. Она слушала, плотно сжав губы, нахмурившись и постоянно крутила пальцами обручальное кольцо. Вертела, снимала и надевала снова. Потом всё-таки стянула его окончательно и швырнула в сумочку.

– Кобелина, я так и знала! – проговорила злобно Жарова и прибавила парочку крепких выражений.

Я сидел и ждал вердикта.

– Вы меня… не будете ругать? – спросил, по-прежнему будучи «невинной овечкой».

Анфиса бросила на меня испытующий взгляд. Но вид у меня был, – уж я постарался, требую «Оскара» за свою игру! – такой растерзанный, грустный, обречённый, что она помотала отрицательно головой.

– Ты не виновата. Я всегда знала, что этот кобелина падок на молоденьких. Сволочь такая.

Жарова взяла ложку, отломила большой кусок штруделя и отправила в рот. Стала жевать, роняя крошки на стол. Глаза её при этом смотрели в одну точку, были злые и холодные. Мне показалось, что в фитнес-клуб она больше не пойдет. Вон как сладость наворачивает! Видать, наплевала на фигуру.

– Что было у вас дальше? – спросила Анфиса, проглотив.

– Ничего. Честное слово! – я прижал руки к груди. – Правда! Ничего! Он после того раза сказал, что позвонит, но нет.

– Ждала?

– Да, – выдохнул я, «признаваясь».

– В фитнес-клуб зачем пришла? Про тренера наплела. Пушка у него между ног. Я поспрашивала. Обыкновенный член. И не такой уж он бабник. Любит женщин постарше, но очень избирательный.