– Девушка, вы к кому?

Алена обернулась и замерла.

Женщина, стоявшая перед ней, никак не могла быть ее бабушкой. Высокая, стройная, одетая в узкое платье по фигуре, волосы уложены в затейливую прическу. Аккуратный макияж, ухоженное лицо, на котором практически не было морщин. Отливающая перламутром нитка крупного жемчуга. И глаза. Глаза были чудо как хороши. Большие, глубокие, умные, проницательные.

Алена было подумала, что ошиблась, но ошибки быть не могло. Соседка сказала ей, что в пятой квартире живет Изабелла Максимовна. Не слишком часто встречающееся имя, чтобы речь могла идти о другой женщине.

Алена молчала, словно рыба, а женщина застыла, не сводя с нее глаз.

– Ты дочь Марианны? – спокойно, словно сообщая о том, что день сегодня солнечный, наконец поинтересовалась она.

Алена кивнула. Женщина перевела взгляд на чемодан, а затем распахнула дверь квартиры:

– Входи.

Алена молча повиновалась, переступила порог квартиры и замерла. Ей вдруг показалось, будто она попала в музей. Стены просторного коридора были увешаны картинами. В основном классическая живопись.

Алена остановилась на пороге, разинув рот. Так вот что имел в виду тот ужасный человек, когда так многозначительно говорил о ее бабушке. Видимо, в мире коллекционеров Изабелла Максимовна была личностью известной. И если ее коллекция стоит хотя бы половины тех денег, которые себе представила Алена, то это может ее спасти. Дело было за малым. Убедить хозяйку коллекции расстаться с ней ради девушки, которую видит впервые в жизни.

– Чай, кофе? – светски поинтересовалась Изабелла Максимовна, проплывая куда-то вглубь огромной квартиры.

– Кофе, пожалуйста, – пискнула Алена, чувствуя себя неловко и глупо с чемоданом в руках. Неожиданно она почувствовала себя неуместной в этом роскошном жилище, которое так удивительно шло ее родственнице.

Изабелла обернулась и уставилась на девушку, застывшую истуканом.

– Проходи в гостиную, я сейчас принесу кофе.

Она кивнула куда-то вглубь квартиры и свернула налево, исчезнув из виду. Возможно, там находилась кухня. Немного потоптавшись и поставив чемодан на пол, Алена сбросила старенькие туфли и, осторожно ступая по теплому дубовому паркету, направилась прямо по коридору к единственной открытой двери. Внезапно подумалось, что гостиная должна быть обставлена в стиле английских аристократов – чопорная мебель, обязательно красное дерево, посудные шкафы и строгие портреты родственников.

Каково же было ее удивление, когда, выйдя из коридора, увешанного картинами, Алена неожиданно ступила в светлую просторную комнату, обставленную современной мебелью округлых очертаний которая так и манила прилечь и расслабиться после тяжелого дня. Какой контраст со старым неудобным диваном, стоящим у них с мамой в гостиной. Каждый раз вставая с него, Алена чувствовала боль во всех частях тела.

Мебель Изабеллы Максимовны выглядела дорогой. Девушке вдруг показалось, что, если она сядет на этот белый диван, обитый таким чудным образом, что из-под белых плотных волокон проступала жизнерадостная зеленая подложка, она просто осквернит его. Откуда в голове взялось дурацкое «осквернит», Алена и сама не знала, но это старомодное слово подходило к ситуации как нельзя лучше.

Алена встала возле дивана, не решаясь на него сесть, и с интересом огляделась по сторонам. Ярко-зеленые кресла (с белым подтоном), явно из того же комплекта, что и диван, белый пушистый ковер, на нем низкий столик со стеклянной поверхностью, через которую видно основание, украшенное причудливой лепниной – что-то из греческой мифологии, но не китч, а умелое подражание. Одна стена комнаты окрашена в светло-персиковый цвет, остальные – оттенка домашних сливок. Высокий потолок украшен современной люстрой из стеклянных трубок, наверное, венецианской. Огромный телевизор. Напротив него – портрет женщины в старинном наряде. Три больших окна с новенькими рамами прикрыты тончайшими светлыми занавесками и обрамлены темно-зелеными шторами с легкими вкраплениями алого – единственный темный штрих в светлой гостиной.