– Ошибаешься, у меня нет матери, – ни один мускул не дрогнул на его холодном лице.

– Ты! – я схватил его за отворот куртки, пытаясь сдвинуть с места, однако моя попытка не увенчалась успехом, ибо Алента словно окаменел, даже не шелохнувшись.

– Ах, так! – я попытался ударить его, но мой кулак прошел сквозь его тело, будто оно вмиг превратилось в воздух. Не удержав равновесие, я грохнулся на пол, позорно распластавшись у его ног. Однако быстро поднялся, намереваясь продолжить бессмысленную схватку хотя бы в словесной форме.

– Бездушная тварь, отнявшая у меня семью! – я перешёл на крик, не думая о том, что нас могут услышать посторонние, – из-за тебя я навсегда потерял родных, девять лет боялся, что кто-то узнает о моём прошлом, скрывался как червяк, не зная радости и покоя! Да как ты смеешь издеваться надо мной снова?!

– Успокойся, – он произнес лишь одно слово, заставившее меня умолкнуть, – пройдёт не один десяток лет, прежде чем ты одумаешься и поблагодаришь меня за то, что я сделал с тобой, глупый Коля. Сейчас слишком рано для подобных откровений, потому я не скажу больше. Возьми себя в руки и придержи безосновательные обиды для другого случая, ты имеешь право злиться, но не на меня, ибо я не имею отношения к твоему горю.

Я перевёл дыхание, глядя на него с ненавистью, что не вызывало со стороны Аленты никакой реакции.

– Ты голоден, – он указал рукой куда-то в сторону, – иди поешь.

На столе подле натюрморта стояла странная белая посудина, напоминавшая фарфоровую супницу, украшенная золотой греческой росписью. На её стенках вились растительные виноградные орнаменты. Я склонился над ней и приоткрыл крышку, которая была горячей. Оттуда сразу повалил пар, насыщенный вкуснейшим ароматом курицы с овощами. Мой рот наполнился слюной, и я вдохнул пар, закатывая глаза в блаженстве. До моих ушей донесся смешок Аленты.

– Это суп, – он стал подле меня, протягивая деревянную ложку, добытую, по всей вероятности, из художественного реквизита, – ешь, пока он не остыл.

Я смерил его злым взглядом, но все же взял ложку и зачерпнул ею жижу, сразу же отправляя её в рот. Как и предполагалось, вкус у варева был божественный.

– Его приготовили далеко отсюда, – Алента криво улыбался, – в вашей стране такие рецепты и специи не используются, так что тебе стоит поблагодарить меня за подобную экзотику.

– Ни за что, – я с жадностью пережевывал куски мяса, наслаждаясь пряным ароматом специй, тогда я еще не знал, что это было индийское карри.

– Также у меня есть чай, – он вытащил флягу из кармана куртки, – он тоже не здешний.

Действительно, в тот вечер я впервые попробовал зелёный чай, который в настоящее время можно купить на рынке без особого труда. Напиток мне понравился, хотя и показался каким-то пресным. Когда с едой было покончено, Алента молча указал взглядом в сторону мольберта, приказывая мне встать у него, а сам направился к драпировке, замирая подле неё в точно такой же позе, как это было вчера. Мне даже не пришлось поправлять его положение.

Я принялся за дело, отметая лишние мысли, заронившие сомнения относительно роли Аленты в моей жизни. Он чувствовал мои переживания и тихо улыбался, излучая при этом пугающий холод.

Так продолжалось несколько дней. За это время я практически не покидал стен мастерской, что к концу недели привело меня в крайне болезненное состояние. Благо я не отощал, поскольку мой бледный гость каждый вечер приносил что-то съестное. Блюда эти были неизменно диковинные и весьма вкусные. Я старался не задаваться вопросами относительно того, откуда бралась эта еда и почему Алента проявлял обо мне своеобразную заботу. Поначалу это тяготило меня, вызывая внутренний протест, ибо я продолжал воспринимать его как враждебное существо, издевавшееся надо мной долгие годы. Пищу же я расценивал как подачку из рук вышестоящего, что вызывало во мне волну бешенства.