Паша договорил и кратко пересказал нам суть разговора:

– Явных врагов у Кожемятова не было, на бумагу внимание сначала обратили, но потом почему-то о ней забыли. Ни конверта, ни чего-либо еще, что может пролить свет на происхождение этой бумаги, нет. Сложено, как письмо, логично предположить, что кто-то прислал его Кожемятову и он, боясь огласки, конверт выбросил, а бумагу положил в сейф. Вопрос только в том, а что он сделал прошлым летом?

– В фильме они избавились от трупа. Может поискать в подвале? – невесело усмехнулась я, – ладно, я поехала к лечащему врачу Кожемятова.

Жанна Борисовна Левина была привлекательной женщиной в районе пятидесяти лет. Выглядела она очень хорошо, белоснежный халат сидел безупречно на дорогом платье, да и кольца на пальцах с великолепным маникюром могли испугать слабонервных своей стоимостью.

Я представилась и объяснила цель своего визита.

Жанна подняла брови и на пару секунд посмотрела в окно.

– Теперь-то наверно уже все равно… Он очень не хотел, чтобы кто-то знал, чтобы кто-то относился к нему снисходительно…

– Думаю, врачебная тайна уже нарушена не будет. У него было что-то серьезное?

Врач кивнула.

– У Ивана было очень плохое сердце. Просто удивительно, как он в молодости занимался спортом практически профессионально и ни одна медкомиссия этого не выявила. У него был синдром…Хотя Вам наверно просто по-человечески?

Я кивнула.

– Ну что ж. Иван перенес инфаркт на ногах. Хотя перенес, все же громко сказано, его вынесли с самолета и привезли сюда. Я по специализации кардиолог, так что могла заниматься Иваном лично. В подобных ситуациях велик риск разрыва сердечной мышцы. Кровь внутри сердца движется под большим давлением, и при появлении дефектов в миокарде моментально устремляется в полость сердечной сорочки, ограниченной перикардом. Стремительное заполнение перикардиальной полости жидкостью нарушает сокращение сердца, происходит его тампонада и остановка. В органах возникает дефицит кровотока, и пациент погибает от шока. Чтобы Вам было понятно, он мог умереть в любой момент. У папы моего сердце лучше, скажу я вам, а ему хорошо за восемьдесят. В общем, Иван в любой день мог просто не проснуться. Почему-то он очень этого смущался, как будто в этом было что-то постыдное. Он не хотел, чтобы об этом знал кто-то, кроме меня и его.

– И, что, с его возможностями, ни одна клиника в мире не могла ему помочь?

Жанна Борисовна пожала плечами.

– Я предложила ему обследование в Израиле, там очень хорошие специалисты. Иван должен был лететь туда в начале декабря…Всевышний рассудил иначе.

– Вам его не жалко?

– Я врач, Алена Дмитриевна. И я хорошо знаю, что иногда люди умирают. Если Вы имеете в виду, то, что он умер от пули, а не от разрыва левого желудочка, что было прогнозируемо в его случае, то да, меня это шокировало. Чтобы о нем не говорили, он был хороший человек.

– А Вам не казалось странным, что он так этого стеснялся, скрывал?

Жанна усмехнулась.

– Алена, Вы замужем?

– Нет, а при чем здесь это?

– Когда-таки найдется блестящий молодой человек, который отведет Вас под венец, Вы очень быстро убедитесь, что мужчины ужасные трусишки в вопросах, касающихся их здоровья. А уж я их тут видела перевидела…Поэтому, нет. Меня это не удивило.

– Еще вопрос, Жанна Борисовна, а Вам не казалось, что Иван чем-то сильно озадачен в последнее время, может быть напуган?

– Вы были с ним знакомы? – снова ответила вопросом на вопрос врач.

Я решила не вдаваться в подробности.

– Нет.

– Иван всегда был чем-то озабочен, большие деньги требуют заботы. Но опять-таки как врач, я вам отвечу: просто так инфаркты у сорокалетних мужчин не случаются.