– Все правильно. Но только человек – не муха какая. Уж очень надо быть злой, чтобы человека… Моя доченька только два раза… Но об этом когда-нибудь потом. В тебе, Алёнушка, сейчас просыпаются неведомые силы. Ты сможешь и исцелять, и убивать. Но убивать и сейчас могут многие… Дай-то Бог, чтобы ты стала целительницей, а не воительницей.
– Я и не хочу никого убивать. Я даже мяса не ем, потому что это – убитые животные. Я буду исцелять!
– Дай-то Бог, внученька, дай-то Бог. Но идем. Пора.
Девушек в палате уже сморило сном. Вспомнив слова Даниловны о зверюшках в людях, Алёна повнимательней присмотрелась к соседкам. Действительно, рыженькая востроносенькая Светлана была похожа на лисенка, а толстенькая Тома – на маленького сурка. «Буду пробовать исцелять», – решила девушка и присела вначале возле «лисички»…
Глава 3
– Умаялась, помощница. Но все равно будить надо. Просыпайся, девочка. Вечерние процедуры, ужин. Потом доспишь, ночью.
Добрый голос санитарки вернул Алёну к действительности. Но сразу встать она не смогла, приподнялась и тут же вновь откинулась на подушку.
– Да что же это с тобой, милочка моя? На тебе лица нет! И бледненькая какая! Плохо тебе? Побегу за врачом! – и не слушая возражений, испуганная тетя Мария кинулась в ординаторскую.
Веру Ивановну уже сменил Карл Петрович (больные дети называли его Карапетом). Низенький, рано лысеющий и обостренно болезненно к этому относящийся, желчный с персоналом и неразговорчивый с больными, его держали в больнице, считаясь с его профессионализмом. Быстро послушав девушку и измерив ей давление, он буркнул: «Истощение» – и, обратившись к санитарке, добавил:
– Мне говорила Тимошенко, что к нам о-о-очень трудолюбивая девушка поступила. Запомните – она больная. Если увижу ее работающей за вас – накажу. Обеих. Полюбуйтесь на результат! Немедленно капельницу, – это он сказал уже медсестре, когда санитарка выскочила прочь.
– А ты, девушка, запомни. Ты здесь лечишься. Будешь маяться дурью – поставлю вопрос о выписке. – Увидев в васильковых глазах слезы незаслуженной обиды, он вдруг, впервые за многие годы, дрогнул и виновато-сдавленным тоном пояснил: – В твоих же интересах. Разве можно вот так доводить себя? Школа скоро, быстренько поправляться надо, сил набираться, а ты вместо этого что с собой делаешь?
Дождавшись капельницы и предписав персоналу немедленно сообщить ему, «если что», Карапет быстрым шагом направился в ординаторскую, где решил посмотреть тоненькую пока историю болезни новой пациентки.
А к девушке, пыхтя и отдуваясь, уже прибыла Даниловна.
– Что, внучечка, так вдруг?
– Ай, не вдруг это. Я попробовала после нашего разговора. Вы только не говорите им, – понизила голос Алёна. – Вот много сил и ушло. У меня такое бывало, но не так. Просто голова кружилась, когда сильно, ну… много… занимаешься, – подыскивала слова девушка. Ну, как с тем волком. Тогда тоже кружилась. Потом проходит. Надо только…
– К солнышку? А луну не пробовала?
– Не-е. Я ведь ночью не занимаюсь этим. Разве когда братика от зубной боли какой. А потом ночь поспишь – и все проходит. А тут нет. И вообще все как-то странно…
– Выйдем, расскажешь.
– Врач строгий. Наверное, не даст и встать.
– Карлуша? Ты лежи, пока не докапает, а я скоро приду.
– Ишь, как Даниловна с тобой носится! Почему?
– Не знаю. Я ей помогла… ходить. А ты ее знаешь?
– Здесь рассказали. Знаменитость районного масштаба, – иронически ухмыльнулась Светлана-лисичка. – Она у нас местный Касьян, повставляла в свое время диски всем страждущим. В том числе и врачам, и начальству. Говорят, некоторые даже из столицы специально приезжали. Теперь вот сама лечится. Но наши костоломы ее уважают.