– Нужно поймать лазутчика.

– Как правило, они успевают себя убить прежде, чем их поймают. Неужели Кустодиан не говорил?

– Говорил.

– Лазутчики и караульные при обороне крепости всегда готовы к смерти, посему ловить их бесполезно.

– Если бы я знал, где находится лаз, то сразу сообщил бы, – произнёс Кемнеби. – Мы выходили через малую дверь центральных врат. Осады не было, мы не прятались.

– А сейчас всё изменилось. Задумка конунга удалась лишь отчасти. Замена легатов погоду не шибко изменила.

– Но ведь это идея Миргалима!

– Пойди напомни об этом Атталу. Бери плащ и уматывай. И найди мне Филиппа, – вдогонку крикнул Агарес.

Кемнеби стрелой вылетел из хижины. Ульрих в последний момент успел отскочить в сторону. Он решил подождать, когда придёт римлянин. Филипп пришёл спустя несколько минут. Все знали, что Македонец трепетал перед правящей верхушкой, однако чувствовал себя наравне с Калвагом и Агаресом и мог надерзить им. После прихода в лагерь с Филиппом обращались хуже, чем со старой кобылой, однако он не унывал, ведь жалование получал исправно.

– Агарес, какая честь!

Услышав слащавый голос римлянина, перс повернулся. Он ожидал увидеть распростертые объятия и уже подумывал, каким способом отрубит руки Македонца, но тот с весёлым видом стоял в стороне.

– Конунг сказал, у тебя светлый ум, – сказал Агарес.

– Он преувеличивает, – с притворным раболепием произнёс Филипп.

– Я знаю, поэтому и позвал тебя, – процедил Агарес. – Харольд сказал, что вся переписка осталась в крепости? Зачем ты её вообще хранил? Нравится перечитывать послания этого недоноска? Может, вы любовнички?

Весёлое настроение Филиппа мигом испарилось. Он встал в горделивую позу легата римской армии и склонил голову набок.

– Их никто и никогда не найдёт. А почему не уничтожил: твоё какое дело?

– Ты жив и ходишь на двух ногах только благодаря мне, ты выбил себе непомерное жалованье, спешу заметить, больше, чем моё, только благодаря мне. Ты имеешь право перемещаться…

– Да понял я. А вы можете осаждать гарнизон только потому, что у вас есть я. Поблагодарите для начала, что вообще к нему подобрались. Однако даже гнилой и поломанный, он по-прежнему непреодолимое препятствие для таких псов, как вы – галлы.

– Я не галл!

– Но служишь им. Все начальники Аттала почему-то не являются алеманнами или галлами, но это не делает им чести. Мы все здесь наёмники и трудимся на благо самих себя, а не государства.

– Государством редко правят его же граждане. Перед людьми обычно сажают марионетку их кровей, чтобы внушить больше доверия. У меня нет времени на споры, Македонец. Перейду к делу. В гарнизоне остались письма, мы должны их получить. Их требует Аттал. Нужен твой слуга Савл.

– Боги, небось, уже прибрали старого увальня к рукам. Я не знаю, жив ли он.

– Нужно, чтобы он принёс тебе письма. Остальные дела римского гарнизона тебя не касаются.

– Получить письма не проблема. Напишу Савлу – мы иногда обмениваемся мелкими новостями. Пароль старик, конечно же, не сообщит, ведь у него нет к ним доступа. Я ему напишу, он вынесет письма.

– Почему же не сделала этого раньше?

– Меня никто не спрашивал.

– Тогда делай, что сказал. Времени осталось мало.

– Если я получу письма, то может, отдашь мне свою дочурку?

– Я прощаю тебя, выродок, – Агарес выдохнул. – Это в твоих интересах, Македонец. Не в моих. К Анаит даже не подходи, ежели жизнь дорога.

– Какие же персы всё-таки ханжи. Дни идут, ничего не меняется.

– Разговор с тобой утомил меня. Последний вопрос: кто из своры Кустодиана хорош в бою?

– Да все более-менее сносные.

– Ты как Кемнеби. Вам двоим не хватает беспристрастности.