Она поднялась со скамейки и подошла к своему сыну, села перед ним на корточки и положила руки на свои колени, глядя в лицо Даниилу. Тот продолжал разглядывать листики, казалось, не замечая её, хотя это было невозможно. Но движения его маленьких пальчиков по листам были такими же размеренно-спокойными. Его пытливые зеленые глазки были сосредоточены на тонких прожилках и он даже не бросил мимолетного, случайного взгляда на подошедшую маму.

– Даня, – ласково сказал девушка, положив руку на худенькое плечо.

Мальчик вздрогнул и поднял удивленное, даже слегка испуганное, личико, глядя большими, по-детски яркими глазами.

– Может, пойдешь поиграешь с мальчиком, который взял твою машинку? Вы можете играть с ней вместе. Ты же хочешь, чтобы у тебя были друзья?

Даниил медленно перевел взгляд в землю, как-то слишком медленно, как будто опасался отводить взгляд от матери. Он, слегка нахмурившись, смотрел туда, где была машинка, как будто не мог поверить, что та пропала. Выражение непонимания от того, что вещи, оказывается, могут изменить свое местоположение было настолько искренним, как будто он был великим математиком, который не смог сделать домашнее задание по математике своего сына восьмиклассника.

– Не хочу, – нервно двигая пальчиками по листам и, слегка дернув левым плечом, сказал мальчик, глядя в землю.

– Будет весело, – ободряюще погладив ребенка по плечу, сказала Ира, – иди.

Даниил поднялся с земли. Он, продолжая смотреть в землю, медленно и как-то нервно пошел в сторону песочницы, вначале поддергивая подол футболки, а после сложил пальцы замком, иногда нервно меняя пальцы местами. Как будто пытался похрустеть суставами.

Ира с волнением наблюдала за этим. Пока у неё не было ребенка, она и предположить не могла, что для неё когда-либо будет так волнительно разговор пятилеток.

Даниил шел криво, какими-то странными зигзагами, несколько раз обернувшись на мать, как будто хотел отложить разговор с другим ребенком. Он ссутулился, как будто пытался спрятать голову, изображая своеобразную черепаху. Все так же ломая пальцы.

Он встал возле мальчишки с его машинкой, слегка раскачиваясь. Другой ребенок сидел в песочнице, испачкавшись в песке, казалось, полностью. Даже к его футболке с супергероями прилип песок, а в светлых волосах были песчаные комки. Он сложил губы трубочкой издавая странные звуки, едва похожие на звуки, что издавали машины, и водил машинкой по бортику песочницы.

Он поднял голову, глядя на стоящего рядом Даниила, нахмурившись, пародируя взрослых.

– Давай поиграем вместе, – тихо предложил мальчик, казалось, ещё больше сжавшись.

– Во что? – мальчик опустил голову и начал опять водить машинкой по бортику издавая «жжж», при этом немного слюны вылетало через расселину, где раньше был зуб, который недавно выпал. Она скапливалась в уголках рта, немного пузырясь.

– Мы можем разобрать машинку, – предложил Даниил, как будто опасливо, отходя назад, – я покажу.

Пока мальчик отвлекся, Даниил схватил машинку, загораясь интересом и увлеченностью. Его зеленые глаза вспыхнули сапфирами, а четкие бровки приподнялись – у него всегда было такое лицо, когда он чем-то увлекался. А такое было не раз, пусть он был и немного апатичным, бывало, что его начинали интересовать совершенно различные вещи. Особенно у него вызывал интерес узнать, что же находиться внутри или как что-то работает.

Он разобрал и сломал часы, что стояли на тумбе в комнате Иры и Пантелея, но не получил порицания. Его родители считали, что нельзя наказывать любознательность. Он не играл с мягкими игрушками, как множество детей. Не спал с ними, не давал им имена, не представлял, что это его друзья, с которыми он устраивает чаепитие.