По мере того как я углублялась в лес, ощущение слежки пропадало. Когда деревья окончательно сомкнулись за моей спиной, и очертания дороги скрылись за ветками, я успокоилась, будто стряхнула с себя жуткий взгляд.

В лесу царил покой, даже несмотря на то, что жизнь вокруг била ключом. Птицы не давали тишине и шанса, заполнив ее своим громким пением. Я прошла не более трехсот футов, а штаны уже напрочь промокли. Лес густой, заросший папоротником и высокой травой; идти, ни к чему не прикасаясь, невозможно. Я старалась шагать аккуратно, избегая голой земли, но, даже ступая на траву или мох, не всегда угадывала, и мои ботинки уже измазались грязью, хоть и не сильно, только высокая рельефная подошва.

Я все время прислушивалась и смотрела в оба. Если вдруг заподозрю хоть малейшее присутствие волков, нужно сразу предпринять действия, о которых вычитала вчера в руководстве по выживанию в лесу. Но надеюсь, эти знания мне не понадобятся.

Кажется, я почти дошла до того места, где проснулась, но сказать точно тяжело. Карту я из рук не выпускала, все время на нее поглядывая. К сожалению, компаса у меня не было и ориентироваться приходилось, как бы это глупо ни звучало, по солнцу и веткам деревьев. В руководстве по выживанию была представлена и информация об ориентировании на местности, которую я подробно изучила. Я шла по прямой линии от дороги, не сворачивая ни на дюйм, правда, иногда приходилось огибать деревья, но я все время держала точку впереди себя перед глазами. Иногда я останавливалась, осматривалась по сторонам, чтобы запомнить дорогу назад, но в целом, когда идешь прямо, заблудиться тяжело.

По мере того как я приближалась к точке пробуждения, мое сердце колотилось все сильнее. Я намертво вцепилась в карту мокрыми ладошками, дышала часто и неглубоко, потому что никак не могла взять себя в руки, и почти запыхалась. Земля под ногами становилась все более неровной, пока не началась холмистая местность. Здесь я и остановилась.

Когда я очнулась, то точно шла по равнине. Вчера я довольно-таки долго чертила карту, высчитывала и пыталась вспомнить, за сколько примерно времени я, выйдя из леса, дошла до дома с мотоциклом. И теперь я почти с полной уверенностью могла сказать, что место, где я пролежала всю ночь и проснулась без памяти, где-то здесь.

Крутя головой, я все пыталась высмотреть то, что могло быть хоть чуточку мне знакомым. Мое внимание привлек куст бузины. Она не цвела, но листья красовались сочным зеленым цветом. Совершенно случайно за ней я увидела корень поваленного дерева, ствол которого с моей стороны закрывался валуном и плотно растущими кустарниками. Все, что раньше меня беспокоило, вырвалось из блокады и заполнило каждую свободную частицу сознания. Я на дрожащих ногах поплелась к поваленному дереву, у которого три недели назад очнулась.

* * *

Перед глазами темень, но сквозь нее мелкой рябью стал пробиваться свет. Солнце еще не встало, хоть по розовым облакам, еле проглядывающим через густые ветки деревьев, было понятно, что оно вот-вот поднимется над горизонтом. Пение проснувшихся птиц резало уши, пробиваясь через противный гул в голове.

Где я вообще?

Встав с земли, я огляделась по сторонам. Я в лесу, но вокруг никого. Почему я одна в лесу? Глаза больно жгло, будто в них песок, пришлось несколько раз поморгать, чтобы ушло жуткое чувство. Слегка пошатываясь, я поплелась между деревьями. Голова раскалывалась, но ощупав ее, я не нашла никаких ран, как и на других частях тела. Не помню, зачем пришла в лес, не помню, как отключилась... ничего не помню... Все, что я знала, это то, что десять минут назад я лежала на земле между деревьями, одна в лесу, и все. Дальше абсолютный провал, пустота.