– Чем будешь заниматься сейчас?

Мэри быстро вскинула голову и внимательно посмотрела на меня:

– Нужно приготовить что-нибудь поесть для папы. Хочешь зайти? Я сделаю чай! У нас есть миндальное печенье.

Я не ожидал такого наплыва эмоций, и судя по тому, что Мэри слишком настойчиво говорила, я ей не помешаю:

– Кто откажется от миндального печенья? – улыбнулся я и достал ключи из зажигания.

В соседних домах не горел свет – все спали, и я был рад этому. Одна из причин, почему я забирал Мэри так поздно, – это нежелание ненароком встретиться с Питером. Он жил справа от Мэри, в одноэтажном небольшом доме с серой, почти черной крышей. С тех пор как мы с семьей переехали в поселение за три месяца до моего пятнадцатилетия, я не связывался с Питером. Поначалу мне не разрешал отец, я злился, не понимая, почему не могу общаться с прежними друзьями, но теперь знал, что на тот момент я мог обратиться в любой момент и отец просто-напросто оберегал и меня, и Питера. Потом, когда я перевоплотился и научился контролировать себя, мне не нужно было обрезать все нити с прежней жизнью, я мог бы позвонить другу и объясниться. Но когда ничто не тащит тебя назад, гораздо проще ориентироваться на цель.

Мэри пошла в дом, я направился за ней.

На дежурство мне только к вечеру. Хоть я и просил дать ночную смену, вожак запретил, говоря, что мне нужно передохнуть. Пф-ф, как будто вампиры отдыхали… Они днем и ночью пробирались на наши территории, нападали на волков на границах, пытались просочиться в города. Мегаполисы уже заняты, вампиры там сбивались в так называемые бандитские группировки, проводили границы территорий, и тем, кому не находилось места или упырь был настолько глуп, что умудрялся нажить врагов среди своих же, ничего не оставалось делать, как бежать в еще незанятые места.

За последнюю неделю наплыв увеличился, оборотням приходилось патрулировать не только леса, но и города, обернувшись людьми. Опасное дело, учитывая, что не все оборотни в человеческом обличье были способны убить вампира. И после всей этой ситуации вожак еще и не давал мне брать как можно больше дежурств!

Дверь дома со скрипом захлопнулась за нашими спинами, Мэри косо посмотрела на меня. Намек понят: нужно придерживать двери. Она небрежно бросила курточку на стул у входа и убежала на кухню.

– Вымой руки, я сделаю чай! – крикнула она. Мэри была жутко похожа на тетю Энн не только внешне, но и повадками. Я буквально услышал сейчас ее голос, как в старые добрые времена, когда мы с Мэри и Питером наперегонки забегали домой, уставшие от игр, и неслись прямиком на кухню, чтобы ухватить свежеиспеченное печенье.

– Покрепче, – напомнил я, задержавшись у входной двери.

– Помню я… – прошептала Мэри, явно забыв, что у оборотней, как и у вампиров, хороший слух.

На стене справа от входа висели фотографии. Они были развешаны в хаотичном порядке, совсем несимметрично, в духе тети Энн и моей мамы. Сестры были очень похожи и внешне, и по характеру. Дядя Джеймс, отец Мэри, не такой, он – за идеальный порядок, четкость и расписание. Хирург, что сказать. А мой отец что-то среднее между педантизмом дяди Джеймса и творческой натурой тети Энн и мамы. Только в одном наши с Мэри отцы были схожи – они оба до беспамятства любили своих жен.

Рассматривая фотографии, я подсознательно сжался внутри, будто нацепил броню на свою душу. Маленькая, ничем не примечательная фотография излучала тепло, она была светлой, но буквально заставляла разрываться на части. Снимок был сделан в гостиной Кларков шесть лет назад, за несколько месяцев до нашего переезда. На диване, обнявшись, сидели тетя Энн и дядя Джеймс, у них на руках лежала маленькая Мэри с двумя высокими хвостами, она их ненавидела, но в тот день позволила маме себя заплести. Ее щекотала тетя Энн, потому Мэри хохотала так, что даже покраснела. Рядом с дядей Джеймсом сидела моя мама. Невероятной красоты женщина, с длинными черными волосами. На фотографии не видно, но на солнце они отливали красным. У нее на руках сидел крошка Руди с улыбкой до ушей и еще пухлыми щеками, я давно не видел, чтобы он так улыбался. Рядом с мамой сидел я, очень серьезный, а почему – не помню. Папа остановился за спиной мамы в последний момент перед тем, как сработал таймер. Его лицо слегка размазано, но даже так было видно, что он улыбался.