Крис внимательно смотрел на меня, его темные волосы развевал ветер. Я дрожала не то от гнева, не то от обиды. Жалкое зрелище: девушка, которую все время нужно утешать. Больше нет. Я солдат, меня создали, чтобы убивать, я должна быть черствой, душа – холодной. Но видимо, Веста была права: я все еще та, какой была пять сотен лет назад. Только сердце мое больше не билось.

– Не делай этого, – голос Криса дрогнул. – Не нужно снова меня притягивать, если собираешься в итоге оттолкнуть.

– Я не притягиваю тебя, Крис. Именно сейчас я выстраиваю между нами стену. Нам нужно перестать друг друга терзать. Прекратить любое общение. Забудем, что мы могли быть друзьями, я уеду из этого дома и перестану мешать тебе и другим, ты забудешь, что когда-либо меня видел, и будешь жить так, как тебе хочется.

– О чем ты говоришь, Лекса?!

Крис быстро подошел ко мне и протянул руку, желая прикоснуться. Я напряглась, не в силах поднять на него глаза. Синее облако быстро сформировалось в тонкую пелену, закрывающую меня от Криса.

– О том, что нам лучше быть как можно дальше друг от друга, чтобы не причинять боль.

Крис настойчиво приближался несмотря на щит. Я попятилась, пока не уперлась в кровать. Крис тянул ко мне руку, а я не понимала зачем, если нас разделяет щит. Он отшвырнет вампира, едва тот к нему прикоснется. Но Крис не отступал, кончики его пальцев дотронулись до синей мерцающей пелены, появилась тоненькая струя черного дыма, вампир задрожал. Я опустила щит, пока Крис не сжег себя. Его пальцы остались обугленными, и я смотрела на то, как быстро вампирская кожа приходила в норму.

Крис сделал шаг ко мне.

– Нам нужно быть ближе, как ты этого не понимаешь? – он взял меня за талию и хотел притянуть к себе, но я упиралась. – Позволь мне стереть его из твоей головы. Откройся, – шептал Крис, наклонившись к лицу, – откройся мне, Лекса. И ты больше никогда о нем не вспомнишь.

Руки Криса гладили мое почти обнаженное тело, я отталкивала вампира, но он крепко прижимал меня к себе. Водил губами по щеке и продолжал шептать на ухо: «Будь ближе».

Он еще смел ко мне прикасаться, когда сам до сих пор вонял той девчонкой. Ее запах прилип к телу Криса. Я чувствовала его, больше не задерживая дыхания, чтобы вонь служила мне напоминанием – Крис никогда и не чувствовал что-то серьезное, он никогда не любил. Невозможно забыть любимого человека всего за неделю. Я не забыла.

– Не трогай меня, – прошипела я, наконец сбросив с себя его руки. Крис не отступал, поэтому отошла я. В его глазах горело безумие. – Говоришь мне о том, как неправильно поступала я, а сам не успел попрощаться с новой подругой, а уже смеешь лезть меня обнимать? Когда весь провонял ею?

Стало противно настолько, что я отступила еще дальше от Криса, а он молча наблюдал за мной, тяжело дыша.

– Я хочу, чтобы ты ушел.

Шепот будто продолжал эхом раздаваться в моих ушах и, судя по выражению лица Криса, в его тоже. Сначала он казался злым, и я думала, что Крис снова притянет меня к себе. Крохотная извращенная часть моего сердца этого хотела, вопреки тому, что мне вновь пришлось бы сделать Крису больно. Потом на лице Криса появилось замешательство, будто он не верил своим ушам. Я никогда не прогоняла его так открыто. Лишь когда я увидела боль на его лице, я почувствовала пустоту в своей душе. Это конец.

Он молча отвернулся и пошел к балкону, но, едва коснувшись перил, остановился и повернулся ко мне. Гранатовые глаза яростно блеснули.

– Знаешь, я предпочел бы никогда тебя не встречать. Всем стало бы гораздо легче, если бы ты побежала к своему оборотню и закончила весь это масштабный обман, в который вовлекла всех.