– Нет, пригласи их в гостиную, – ответил я, выходя из кабинета. Надеюсь, скоро этот проклятый дождь закончится, и мы сможем уже поехать дальше.

Я стремительно вошёл в приёмную. При моём появлении вскочили Сперанский и несчастный Мертенс. Заметив, что сегодня он был без Ушакова, я только усмехнулся. Не глядя на осунувшегося губернатора, я прошёл ко входу в кабинет, кивнув на ходу Сперанскому. Михаил тут же сорвался за мной, а Мертенс сел с обречённым видом на место, приготовившись ждать столько, сколько потребуется.

– Сегодня уже второй день, как нет дождя, ваше величество, – сказал Сперанский, остановившись перед столом, хотя я не собирался пока за него садиться.

– Где Скворцов? – спросил я, пройдя по кабинету и поворачиваясь лицом к Михаилу.

– Готовит вам кофе, ваше величество, – невозмутимо ответил Сперанский. – Вам он нужен немедленно?

– Нет, я просто уточнил. Да, если сегодня погода простоит без дождя, то завтра с утра выдвигаемся, – сказал я и подошёл к окну. Мне на лицо упал солнечный лучик, который сразу начал немного припекать, падая на кожу через стекло.

– Пригласить Василия Фёдоровича? Он уже час и двадцать две минуты ожидает, когда ваше величество его примет.

– Объясни мне, Миша, в чём смысл прийти сюда ни свет ни заря и долго ждать в приёмной, если всем давно известно, что с восьми до девяти утра у меня завтрак с семьёй? – Я потёр переносицу. Где этот Скворцов с кофе? Я ничего не соображаю с утра, да ещё и настроение ни к чёрту.

– Людей порой бывает очень сложно понять, ваше величество, – ответил Сперанский. – Лично мне не жалко, пускай в приёмной ожидают, стулья, поди, не просидят. Но когда их много, это начинает создавать определённые неудобства.

– Кто сегодня ещё должен прийти? – довольно резко спросил я.

– Так Ермолов Алексей Петрович как ошпаренный прискакал, – развёл руками Сперанский.

– И почему он так долго до меня добирался аж из самой Костромы?! – так, Саша, возьми себя в руки. Если ты продолжишь кидаться на людей, то ничего хорошего из этого точно не выйдет.

– Я уже послал запрос Костромскому губернатору, – сразу же ответил Сперанский. – Как удалось выяснить, приказ о помиловании Алексея Петровича не сразу передали ему. Долгое время его передавали из рук в руки в канцелярии при губернаторе. И только когда пакет попал к Кочетову Николю Ивановичу, его передали уже Ермолову.

– Почему мне не доложили? – я продолжал смотреть в окно.

– Я выяснял подробности длительного отсутствия Алексея Петровича и не стал вас беспокоить заранее.

– Миша, что за бардак творится у Кочетова? – я развернулся к нему, пристально глядя в глаза.

– Разрешите говорить начистоту, ваше величество? – Сперанский спокойно выдержал мой взгляд.

– Я тебя на эту должность назначил и за твою прямолинейность в том числе, – ответил я. – Так что с Кочетовым?

– Он не годится для этой должности, – прямо ответил Сперанский. – За него хлопотала Дашкова Екатерина Романовна перед вашей августейшей бабкой. Дашкова являлась двоюродной сестрой жены Кочетова поэтому и составила протекцию. Вот только у Николая Ивановича нет порядка ни в семейной жизни, ни в губернии. В то время, как его законная жена с детьми прозябает на правах бедной родственницы у тех же Дашковых, он в открытую живёт с женой городничего и уже прижил от неё сына.

– Как же мне надоел уже этот вертеп, кто бы знал! – я закрыл глаза и с силой потёр переносицу. – Готовь приказ от отстранения Кочетова от должности. И в личном письме посоветуй ему наладить отношения с семьёй, или же я сам буду настаивать на его разводе с женой и хлопотать за отчуждение в её пользу половины его имущества.