И у меня очень большой вопрос к Тайной канцелярии. Она же есть в Российской империи, я надеюсь. Какого хера она прошляпила заговор, в котором два старших сына императора замарались? Если только… я прикусил сустав на указательном пальце. Если только сама Тайная канцелярия не замешана. Кому я могу здесь доверять?!

Швырнув дневник обратно в шкатулку, я расхохотался. Что мне делать? Даже из того немногого, что я успел прочитать, было совершенно очевидно: заговорщиков только тех, кто непосредственно участвовал в заговоре больше двух сотен. А ведь их, скорее всего, больше. Самое же главное, я понятия не имею, кто все эти люди. Мне все эти имена: Никита Панин, Пётр Пален или братья Зубовы, ни о чём не говорили. Это были просто имена. Я же даже не узнаю никого из них, пока мне каждого по всем правилам не представят.

Этот парень сам назначил дату. Те военные, которые встретили меня во дворе – батальон Семёновского полка, который находился под его командованием.

Уронив голову на скрещенные руки, лежащие на столе, я расхохотался. А когда поднял голову, то тени от свеч сыграли со мной злую шутку. Словно Фредди Крюгер вышел из стены и как в одной из серий «Ералаша» погрозил мне пальцем. А потом весело, едва сдерживая смех, спросил.

– Сашка-Сашка, ты за что папку-то так? – и сразу перед глазами встала кровать с погибшим императором.

– Никто такого не заслуживает. Никто, – я покачал головой. – Я не Александр, к которому они привыкли. Пален же слово дал, – я злобно покосился на дневник. – Как там хирурги говорят, надо вовремя вскрывать гнойники. Да неприятно, да тебя самого гноем и кровищей может залить, зато сепсиса можно избежать. Мне бы только разобраться, кому в этом гадюшнике я могу доверять.

И тут я бросил быстрый взгляд на дверь. Там сидят молодые, не особо знатные офицеры. По ним видно, что они не избалованы дворянскими вольностями, и не особо заметят, если эти вольности потихоньку упразднят. Главное, взять себя в руки. Начать окружать себя преданными людьми, но только не дай бог не резво. И тем временем готовиться к чистке. Хотя бы морды всех этих уродов запомнить. И я снова с отвращением посмотрел на дневник.

Дверь открылась, и в комнату проскользнул слуга. Я впервые увидел парик. Похоже, парики сейчас уже носили исключительно лакеи.

– Чего тебе? – спросил я нахмурившись.

– Так, свечи поменять, ваше величество, – лакей замер, явно растерявшись. Я же задумчиво смотрел на него. На слуг традиционно никто не обращал внимания. Даже мои добровольные охранники пропустили этого без малейших вопросов. Наверное, это можно как-то использовать.

– Так меняй, – я помассировал виски. Голова болела и совсем не варила. Надо бы поспать. Потому что утро у меня, то ещё будет, я уверен в этом. Когда лакей подошёл к моему столу и принялся вынимать свечи, меняя их на новые, я внимательно смотрел на него. Парень был совсем молодой. Он нервничал под моим взглядом, но работал уверенно. – Откуда ты знаешь, что ко мне нужно «ваше величество» обращаться?

– Так, ведь, – он запнулся, но быстро продолжил. – Все уже знают, ваше величество. Уже никто здесь в Зимнем не спит. За упокой души его величества Павла Петровича молятся.

– Как интересно, – я протёр лицо руками. – Звать как?

– Илья Скворцов, – ответил слуга и впервые за вечер посмотрел на меня.

– Хорошо, – я кивнул. – Всё поменял? Можешь идти.

– Слушаюсь, ваше величество. Только дров в камин подброшу и сразу исчезну. – Он сказал это твёрдо. Я даже удивился.

– Ты нарушаешь приказ, Илья Скворцов, – теперь я смотрел на него с любопытством.