В Екатеринодар 9-я армия, которой в марте – апреле 1920 года командовал двадцатичетырехлетний Иероним Петрович Уборевич (1896–1937), вошла 17 марта. Перед этим 20 февраля Деникин предпринял последнюю попытку перейти в контрнаступление, но она была сорвана. 27 марта красные заняли Новороссийск, 8 апреля – Туапсе, 29 апреля – Сочи, 2 мая 1920 года Кубанское казачье войско капитулировало. В том же месяце Уборевич был переброшен на польский фронт. Тогда же демобилизовался и А.Н. Формозов. Я не слышал от него, что в дни гражданской войны он бывал в Туапсе иди Сочи. Когда он писал в своей автобиографии о демобилизации после выхода 9 армии к Черному морю, он скорее всего не имел в виду лично себя, а говорил об общем положении дел. С фронта Формозов был отозван как работник отдела речных наблюдательных станций управления водного транспорта Волжского бассейна Нижегородского совнархоза по отношению отдела от 2 мая 1920 года. При демобилизации выдали хорошее английское обмундирование, но по дороге его украли.

Запись о куропатках, замеченных 10 мая 1920 года у хутора Кочевань, показывает, что по пути домой Александр Николаевич заехал к своим спасителям. К лету 1920 года он был уже на родине, а 1 июля отправился в очередной рейс на брандвахте. Она спускалась вниз по Волге – к Сызрани, Вольску, Хвалынску, Саратову. В дневнике, как всегда заполненном данными о животных, прорываются признания, что команда голодает. Вся надежда на рыбную ловлю иди удачную охоту. Плавание длилось более пяти месяцев. В Нижний вернулись 5 декабря. Важным результатом поездки была привезенная с низовьев Волги соль. Ее можно было обменивать на продукты, поддерживая бедствующую семью.

Война для А.Н. Формозова закончилась. Виделся конец ее и для всей страны. Начиналась новая жизнь. Нужно было думать, как найти в ней свое место.

25 июня 1918 года на базе ликвидированного Политехнического института в Нижнем Новгороде был создан университет. После демобилизации А.Н. Формозов продолжил там свое обучение, выбрав, конечно, биологический факультет. В 1921 году факультет был закрыт, и отец уехал в Москву. С тех пор он бывал на родине лишь наездами.

До осени 1922 года Александр выполнял обязанности техника-топографа в отделе речных наблюдательных станций. Возобновились его экскурсии в окрестностях города, по-прежнему велись дневники. На дневнике 1921–1922 годов поставлен эпиграф – слова К.Ф. Рулье, которые впоследствии профессор Формозов часто повторял своим ученикам: “Приляг к лужице, изучи подробно существа – растения и животных, ее населяющих, в постепенном развитии и взаимно непрестанно перекрещивающихся отношениях организации и образа жизни, и ты для науки сделаешь несравненно более, нежели многие путешественники”[51]. Уроженец Нижнего Новгорода профессор Московского университета Карл Францевич Рулье (1814–1858), о чьих лекциях восторженно писал Герцен, стоит у истоков отечественной экологии. Александр Николаевич считал его своим научным прадедом, а дедом – Николая Алексеевича Северцова. Обоим он посвятил содержательные очерки.

У молодого Нижегородского университета не было ни сильного преподавательского состава, ни хорошего оборудования. Тем не менее, занятия шли по положенной программе. На пароходе “Горный инженер Белямин” проводилась летняя практика, студенты изучали рыб и планктон. Однокурсники отца Е.Я. Шапошникова и Л.А. Самойлович рассказывали Е.М. Абрашневой, что он выделялся среди студентов по уровню своих знаний, много времени проводил в университете, выступал там на кружке “Зоологические вечера”, много работал в Естественно-историческом музее. Пароход для практики достал якобы именно он, пользуясь старыми связями с водниками. С 26 января по 24 марта 1921 года он входил в курсовой студенческий комитет. Вышел из него по собственному желанию