Больше всего Батыя волновали отношения с двоюродными братьями. Гаюк, этот сын пестрой козы, всячески выказывает неуважение. Только вчера, когда важные родичи собрались пировать, и Батый, как старший среди присутствующих первым поднял и выпил провозглашенную чашу, Гаюк рассердился и проговорил, обращаясь к Бури: «Как смеет Бату пить чашу раньше нас, этот сын „наследника меркитского плена“! Зачем он лезет равняться с нами, законными наследниками своих великих отцов!»

А Бури, этот собачий хвост, только ухмылялся!

Затем Гаюк и Бури засобирались уезжать, не желая оставаться в шатре Батыя.

Что делать с ними? За их спинами стоят их могущественные отцы, а Батый, слывя мудрым, не может нарушить Ясу Чингисхана и посеять замятню в своих улусах.

И как идти на Венгрию, когда у венгерского короля Белы появились татарские жеребчики. Монгольские лошадки низкорослы и лохматы, как дикие зверьки, но они быстроходны и выносливы. Они сами добывают себе корм, и им не надо стойла для отдыха. Только на таких конях можно достичь победы. Яса Чингисхана запрещает продавать или дарить монгольских лошадок в недружественные земли.

– Повелитель, тот, кто продал в Венгрию жеребцов, изменил не только тебе. Этот человек нарушил Ясу Чингисхана, – советник хана, мудрый китаец Или-чут-сай, прочел мысли Батыя.

– Так кто же продал в Венгрию монгольских жеребчиков?

Батый заволновался, лисья шапка сползла с его выбритого темени, и жидкая косичка задралась высоко вверх

– Повелитель, поручи Сартаку узнать, кто это сделал.

Через день сын Батыя, Сартак, вошел в шатер Батыя с важным известием.

Соглядатаи доложили, что племенных коней в Венгрию отогнал худой русский князек Андрей из Сарвогла и получил за то большие деньги.

– Кто!? Кто продал русскому наших коней!? – гневом перекосило лицо Батыя.

– Гаюк, – тихо, но внятно произнес Сартак.

От такого важного и долгожданного известия пальцы Батыя затряслись мелким трусом.

– Кривому дереву лучше засохнуть, – Батый вскочил с кошмы, – казнить всех, кто причастен к измене! Но я не могу предать смерти сына Угедея!

– Вышли его за пределы своего улуса. Пусть отправляется в Каракорум к отцу, – Или- чут- сай всегда подает мудрые советы.

Батый взглянул на сына. Сартак понимающе кивнул:

– Я отдам приказ, отец.

– И Бури пусть убирается вслед за братом!

Злоба душила молодого хана Гаюка так, что сердце билось, как пойманный таймень. Злоба заполнила все его внутренности и распирала грудь тяжелым дыханием. Хан Гаюк покидал ставку Батыя с позором монгола, преступившего закон Великого Чингисхана. Вместе с Гаюком в Монголию был выслан и хан Бури, соучастник позорной сделки.

Рядом со злобой в сердцах двоюродных братьев Батыя поселился страх. Что будет с ними в родной Монголии? Когда рядовых воинов отправляют из действующей Орды к родному очагу, это означает только одно – позор семьи и рода. Такого человека ждала участь арата21 степной отары до конца жизни.

Какую участь приготовят им их влиятельные, но суровые отцы, монгольские балбесы могли только гадать. Поэтому путь до Каракорума обещал быть очень долгим. Спешить было некуда.

Нападение Александра на Биргера в устье Невы не прошло без последствий. На Новгород и его князя затаил обиду не только лишь шведский правитель, но и сам магистр Ордена Герман Зальца. На Неве погибли рыцари, державшие охрану шведского ярла Биргера. А рыцарей в Ордене не так-то уж много.

Прибывшие из Палестины в 1237 году, рыцари Тевтонского Ордена насчитывали всего сорок человек, и их подвиги были овеяны славой.

Конечно, ряды рыцарей можно было пополнить за счет Ливонского ордена, созданного вместо прусского Ордена меченосцев, члены которого к тому времени были хорошо потрепаны армией литовского князя Миндовга, но всё ещё представляли военную угрозу для врага.