К сожалению, у нас очень мало информации о событиях, происходивших не только до отравления Литвиненко, но и непосредственно после него.

В частности, очень интересно: а что именно происходило в тех двух больницах, где он провел три последние недели своей жизни? Ведь все это также могло бы дать ключ к заказчикам и исполнителям преступления… Например, интересно было бы заглянуть в подлинную историю болезни Литвиненко!

Увы, у нас ее нет – но мы можем хотя бы попробовать ее реконструировать.

Допустим, что Литвиненко действительно был совершенно здоров до 1 ноября, и внезапно заболел вечером того же дня. Когда человек внезапно заболевает, его реакция обычно предсказуема: ему хочется побыстрее попасть к врачу, пока не стало еще хуже.

Далее мы будем весьма обстоятельно цитировать интервью, взятое израильской журналисткой Натальей Мозговой у вдовы покойного. В интервью вдова рассказала очень много интересного (возможно – даже больше, чем планировала сама…)[24].

Итак, Марина Литвиненко рассказывает про вечер 1 ноября:

«Когда вечером началась эта рвота, мне это показалось странным, потому что мы ужинали вместе. Но я предположила, что, может, это какая-то инфекция (здесь и далее выделено нами – Авт.). После того, как его вырвало второй раз, я развела марганцовки, промыли желудок – а у него опять начинаются спазмы. И когда это случилось в третий раз, он мне говорит: «Марина, тебе в 6 вставать, Толю в школу отвозить – давай я лягу в другой комнате, чтобы тебя не беспокоить». В 2 часа я заснула – а в 6 заглянула к нему, и вижу, что он еще не спит. Он мне говорит: «Это так странно, мы, когда в школе военной учились, проходили такие симптомы – как после химической атаки». Я говорю: «Саш, ну что ты говоришь». Он: «Ну видно, меня траванули».

У него с самого начала было ощущение, что это отравление, это была первая мысль, из-за интенсивности рвоты, но он пытался не зацикливаться на своих догадках. Может, это защитная реакция – ведь страшно поверить в то, что тебя отравили. И когда есть хоть малейший шанс поверить, что речь идет о другом заболевании – ты цепляешься занего. Хотя за два дня он практически потерял все силы. Он говорил: «Марина, мне никогда в жизни не было так плохо». Уже на второй день он сказал: «Я больше не могу»».

Возможно, у отравленных и встречается какая-то «защитная реакция» – но вот к данной истории это явно не относится! Литвиненко ведь не просто заболел – но и открыто заявил, что «его траванули». Литвиненко был уверен, что отравился – причем об этом он сказал открытым текстом. Так что, если у Литвиненко и была некая «защитная реакция» – то она помешала ему отнюдь не признать свое отравление, а сделать то, что в его ситуации сделал бы любой вменяемый человек: незамедлительно обратиться к врачу.

А вот как раз к врачу отравленный почему-то не спешил:

«Ощущение было, что его просто выворачивало всего, не хватало воздуха, он все время просил открыть окно, хотя температура тела была очень низкой. На следующий день я ему привезла лекарство для восстановления баланса в желудке – я решила, что из-за рвоты там уже такое раздражение началось, что желудок не принимает даже воды. Позвонила