Несмотря на свой нежный возраст, юная Нелли пила водочку довольно легко и почти без закуски, предпочитая вместо закуски французский поцелуй. После того, как Алексей заблокировал дверь на кухню шваброй, просунув её в ручку изнутри, девчонка сняла свитер и отбросила его куда-то в угол. Под свитером у неё больше ничего не было, только натуральная природная ещё не помятая и не обвисшая первозданная красота юного тела. Девчонка совершенно не стеснялась. Это чувство: «стою на краю» было присуще всем модным, тусующимся в пацанских группировках, девчонкам того времени. Сколько продолжались взаимные ласки и поцелуи трудно было уже определить, оба юных тела потерялись во времени и пространстве. Для Алексея бутылка водки была, что для некоторых чашка кофе по утрам, она только слегка пригладила его интеллигентность и совершенно отключила природную стеснительность. «Ну как уже целуется, зараза! Интересное кино, особенно его продолжение!» – думал Алексей руками пытаясь обнять сразу всю красоту и осторожно продвигаясь всё ниже, и ниже… Но ниже были джинсы и как только он начинал, осторожно словно сапёр, их расстёгивать и опускал замок молнии вниз, рука Нелли сразу же поднимала его обратно вверх. Сколько продолжалась такая игра Алексей не помнил, но обоих она забавляла…

…Вскоре всё же обоих «пробило» на закуску, как говорили во дворе: «на хавку». Нельзя же было совсем не воспользоваться кухонными условиями и не соорудить там хотя бы яичницу. Без закуски, если не считать французский поцелуй, с началом второго пузыря, стала здорово «плыть крыша». Допив водяру уже под закуску, Алексей из, довольно уже совсем пьяных, девичьих откровений понял, что мама ей «это» не разрешает, только сверху до пояса, поцелуи и… стоп. Она же девочка очень послушная и не может ослушаться маму. Но позже Нелли, когда уже совсем поплыла и больше разоткровенничалась, прояснила напущенный туман:

– Мне нравиться не совсем прямо уже взрослые парни, а такие мальчики – прямо колокольчики. Один такой – Миня, с ней встречается, но его преследует крутой Дил, который его подлавливает повсюду и бьёт везде где только встречает с ней. Он его бьёт сразу в лицо и без разговоров, словно чувствует моё к Мине отношение каким-то своим шестым чувством. Ты же знаешь Дила?

– Представляю. Не знаю даже как тебе, девочка, помочь, разве что я поговорю с Дилом по-дружески как-нибудь дипломатично, но я это не очень умею. Скорее всего мы очередной раз просто сунем друг другу в табло пару раз, потом возьмём по пузырю и на этом поставим точку в этом разговоре. Но мне кажется, зная его натуру, что он не отступиться от тебя ни при каком раскладе…

– Ну а тебе-то, Алекс, – тут она первый раз его так назвала. Алексея так звали на улице, обычно в делой обстановке решения чисто пацанских вопросов. – Кто из девчонок наших тебе «личит», ну по душе в общем?

– Да я вас всех люблю, вы мне все «личите», никого отдельно выделять не хочу, это значит других обидеть. Мы все в команде как братья и сёстры, а братишка твой младший, он вроде как и нам всем братишка.

– Ты знаешь Таньку Холодову – «Айсман» прозвище, она про тебя постоянно интересуется. Как она тебе? Хочет она, Алекс, с тобой поближе познакомиться, понимаешь? Так чё ей сказать-то?

– Да ни чё, Нель, и не надо ей говорить! Если, что песню ей спой. Как там в песне-то поётся: «…так пусть же вновь рябина пустит корни, девчонка ищет парня по себе!» Там у Кряши нашего интерес, чего мне между них мешаться? Не в моих это правилах.

– А зря, Танюшка хорошая девчонка, пока неиспорченная разгульной жизнью. Всё как-то нам с тобой, Алекс, не фартит в любви, – подвела неутешительные итоги Нелли.