Оказалось, что наряду с Ярославичами, великое княжество непрочь был получить черниговский князь Михаил. Он успешно добрался до Орды в 1249 году. Батыю этот вариант годился. Быть может, он даже собирался вернуть столицу Руси на Юг, в более понятное и приятное Дикое Поле. Этой страшной напасти Андрей и Александр даже испугаться не успели, – она пришла вместе с вестью доброй. Князь Михаил Черниговский не выдержал татарского этикета, загордился пройти к юрте Батыя меж двух костров, побрезговал кумысом, не поклонился скульптурным предкам царя. Моментально был сбит на колени – руки за спину; один джигит рванул его за волосы вперед, второй – за воротник назад, третий взвизгнул кривой кавалерийской саблей, и привет. Со святыми упокой. Лежит теперь святой Михаил Черниговский, татарам не поклонившийся, великим князем не ставший, на главном великокняжеском кладбище – в Архангельском соборе Московского Кремля, как войдешь, налево.

В Орде Андрей предъявил завещание великого князя Ярослава и был утвержден в должности. В традиционных правах Святослава и Александра татарам разбираться было недосуг. Святослав в пустой след ездил в Орду, но зря потратился на подарки и с досады через несколько лет умер. Был еще один старший дядя, но и тут татарам было все равно. Ярославичи дарили лучше, кланялись ниже, улыбались шире. Меж собой они в Орде чуть не подрались, Невский хотел задвинуть младшего брата, но Батый принял-таки во внимание волю Ярослава. Александр при дележке получил Киев и Новгород, бывшие главные, а теперь скандальные и бросовые города.

Потянулись годы, неприятные для Невского. Андрей спокойно правил Русью, Александр изнывал в Новгороде.

В 1250 году случилась новая беда: Андрей женился на дочери Даниила Галицкого, единственного сильного южнорусского князя. Сообразил-таки Андрей геополитический интерес Батыя! Александр легко мог лишиться Киева, до которого так и не собрался доехать с официальным визитом. К тому же, как известно, от княжеских свадеб с неотвратимостью летней молнии происходят княжата – алчные наследники тронов и корон. Надежда на всероссийскую власть уплывала с волховской волной. Нужно было что-то делать.

Тут как раз разболелся покоритель Руси Батый. Ответственным за Русь стал его сын Сартак, который по молодости завещания Ярослава не помнил. Можно было играть. Невский рванул на Дон в новую ставку Сартака и стал нести на брата околесицу: Андрей и благороден и храбр, но вот, изволите рассмотреть, ваше высочество, к управлению государством неудобен. Он и молодежь слушает, и охотой увлекается чрезмерно, и конторские дела запустил.

– А от этого, сами понимаете, падает собираемость налогов, и далее, – правильно, пресветлый хан! – снижается ваша татарская десятина. – Нет, процент остается тот же. Вал уменьшается. Ну, ек манат, по-вашему.

– Как, ек манат? – допер Сартак. Так что ж ты, холоп, молчишь, не доносишь об измене?

– Так вот, извольте слушать, не молчу, доношу…

Сартак принял полный комплект стандартных решений: Сашку-Каина – в великие князья, на Андрея – карательный отряд хана Неврюя. Все, что надо, – пожечь, Андрея на аркане – сюда. А хоть и на месте удавить!

Андрей осмелился собрать на татар и вероломного брата войско, но был разбит и бежал в Швецию. Александр наблюдал, как татары жгут бывшие владения брата и уводят в плен толпу русских, его подданных. Цель была достигнута, но хотелось соблюсти и приличия. Невский вызвал брата из Швеции, ловко умилостивил хана, посадил Андрея княжить в Суздале.

Три года прошли в приятной, канонической возне. Ходили друг на друга походами, воевали то с Тверью, то с Новгородом, судились и рядились. Все было прекрасно, знакомо с детства по устным преданиям и рукописным собраниям сочинений нашего Писца. Легко было воображать себя то Красным Солнцем, то Мономахом, то Ярославом Мудрым. Играй, да про татар не забывай – плати вовремя! Платили.