– Не смейся только, – ответил Лёнька.

– Я и не собирался.

– Меня три.

Пауза.

– Три сразу?

– Почему сразу? Я же не псих, – ухмыльнулся Лёнька. – По очереди. Я веду три полноценные умственные жизни. – Это было сказано гордо.

– Слушай, а это не опасно? – спросил я. – В смысле, переутомление, нагрузка на психику и всё такое прочее.

Лёнька тихо рассмеялся и сказал, что, во-первых, это интересно, во-вторых, полезно, а в-третьих, совершенно безопасно, потому что он переодевается сам в себе и не трогает окружающих.

– Позавчера, например, я был тем, кем был раньше. Помнишь, с копной волос, в узких джинсах и тенниске без верхней пуговицы? Да… молодой перспективный парень. Вся жизнь впереди. – Лёнька улыбнулся. – Вчера я был Честером. Помнишь, как на плакате в моей комнате? С пирсингом на лице, белыми короткими волосами и татуировками. Весь такой из себя известный. Модный. Талантливый. Кумир молодёжи. Икона стиля. Рол модал, одним словом. – Лёнька выпятил грудь и потряс плечами. – А сегодня я – это я. Тебе повезло. Сегодня я полностью отдаю себе отчёт. Пойдём?

Мы двинулись вперёд. Я переваривал сказанное Лёнькой, а он, видимо, думал о своём или переодевался сам в себе в одного из трёх. «Какая-то шиза», – подумал я и с опаской посмотрел на Лёньку.

– А что врач? – спросил я. – В смысле, он в курсе?

– В курсе.

– И что говорит?

– Говорит, что здоровье у меня хоть и плохое, но жить можно, если бы не…

– Если бы не что? – Я внимательно посмотрел на Лёньку.

Мы шли по тёмной аллее в коридоре из тополей. Впереди показался наш дом. Лёнька ответил:

– Мы поженились с Кифой, когда с ней уже всё было ясно. Там целый букет у неё был: СПИД, гепатит и далее по списку.

– А ты? – Я остановился.

Лёнька прошёл вперёд.

– Я тоже. Только я – мужик. У меня иммунитет сильнее, – ответила его спина. – Не волнуйся, от меня не заразишься.

Я превозмог брезгливость и догнал Лёньку. Мы были уже с обратной стороны нашей хрущёвки. Оставалось обогнуть её.

– Как же так вышло? – спросил я.

– Как обычно у наркоманов. – Лёнька усмехнулся. – Когда бабушка выгнала меня, я сначала у Кифы жил, но не сошёлся с её отцом. Восточный человек, постоянно ругались. Нам пришлось переехать к знакомому Кифы, около психушки. Они лежали вместе. Звали его Миндаль. Он был контуженный после Чечни. Как напьётся, бежал врагов искать в ресторан «Душанбе», но вообще добрый мужик был. От передоза недавно умер. Кроме нас у него ещё двое жили. Итого пятеро. Для кого-то отбросы, а нам хорошо было вместе. Прошлое как-то забылось. И ты, и детская площадка, и даже эта сраная кличка Маня. У Миндаля-то меня все Парком звали. Так прямо и говорили – Лёнька Парк, потому что я так им представился. Музыкой там никто не интересовался. Да и не до этого нам было. Главное – что мне нравилось быть Парком. И я был им. А мог быть Лёнькой Честером, да хоть Лёнькой Папой Римским.

– А сейчас ты кто?

Лёнька задумался:

– Сейчас я тот, кто хотел когда-то быть Честером.

Мы вошли в подъезд и поднялись на второй этаж. Лёнька остановился у своей двери, обитой жёлтым дерматином.

– Вот я и дома. Был рад увидеться, – сказал он.

Я положил руку на Лёнькино плечо.

– Я тоже… был рад увидеться, – повторил я за ним, но вдруг почувствовал страшную неловкость и добавил: – Могу я чем-то помочь?

– Нет. Спасибо.

– Хоть чем-то, Лёньк?! Мне это было бы приятно и несложно. Всё-таки мы… друзья… лучшими друзьями были.

Он вытащил пачку «Тройки».

– Может, привезти что-то из Москвы?

– Не нужно.

– Может, деньгами?

Пауза.

– Мразь ты! – крикнул Лёнька и толкнул меня со всей силы.

Я отлетел к перилам и, ударившись о них спиной, осел на пол.