Инспектора прервал стук в дверь. Он нахмурился, отодвинулся от стола и подошел к двери. Джейк увидел в дверном проеме дюжего сержанта. Тот что-то тихо сказал, вид у него был обеспокоенный. Алленби оглядел допросную, и они ушли.

Джейк громко застонал.

Господи, и как его угораздило вляпаться в такую передрягу?

Не в силах усидеть на месте, он вскочил и несколько раз зло ударил ладонью по неоштукатуренной кирпичной стене.

Комната была не такой, как допросные в телесериалах. Никаких двухсторонних зеркал, никаких записывающих устройств, и присутствием ответственного взрослого никто не озаботился. Но адвокат-то ему положен? Или в военное время и это право отменяется?

Повесят.

От этого слова у Джейка перехватывало дыхание. Оно застревало в горле, на секунду от паники он даже потерял способность глотать и закашлялся.

Надо взять себя в руки.

Взять…

Джейк резко развернулся на сто восемьдесят градусов. Браслет так и лежал на столе. Юноша быстро надел его на запястье, щелкнул замком и подтянул повыше под рукав. Они, конечно, найдут, но…

Послышались чьи-то голоса.

Джейк отпрыгнул от стола и встал рядом со стулом.

Дверь распахнулась, в допросную вошел Алленби, а следом за ним сержант. Вид у обоих был крайне серьезный.

– Мне жаль, парень, но слишком поздно. Военная полиция уже здесь.

Джейк попятился:

– Что?

– Они за тобой. Боюсь, я ничего не могу сделать. Сержант!

Здоровяк достал из кармана наручники.

– Протяни руки, сынок.

– Я не дамся!

Джейк встал у стены и сжал кулаки.

– Парень, даже не думай, ты за всю жизнь столько хот-догов не съел, сколько я наручников на задержанных надел. Глазом моргнуть не успеешь, а я даже не вспотею.

Джейк стоял, прижавшись спиной к сырой кирпичной стене, и умоляюще смотрел на инспектора.

– Вы не можете позволить им вот так забрать меня.

– Ничего не могу поделать.

– Я буду говорить! Все расскажу! Но только вам.

Сержант глянул на инспектора.

– И откуда мне знать, что ты не врешь? – тихо спросил Алленби.

Джейк усилием воли заставил себя расправить плечи, разжал кулаки и развел руки.

– Отдадите меня – и никогда не узнаете. Предлагаю сделку. Они меня не забирают, и я все выкладываю.

Инспектор внимательно посмотрел на Джейка:

– Если попробуешь…

– Не буду я ничего пробовать. У меня что, есть выбор? – Джейк шагнул вперед. – Меня поймали, я признаю. Я сдам вам самую крупную шпионскую сеть в стране. Все расскажу. Имена, даты, планы диверсий. На блюдечке поднесу.

Они смотрели друг другу в глаза.

Джейк мысленно молился. Инспектору не устоять.

Алленби пожал плечами:

– Ладно. Хотя придется ради такого дела прогнуться. Сержант, отведите его в камеру. Все вещдоки – под замок. О чемодане, кроме нас, никто знать не должен. Ясно?

Пока он говорил, послышался какой-то гул. Он нарастал и постепенно перешел в протяжный вой. Джейк не сразу понял, что это воздушная тревога.

– Вот черт, опять эти шаромыжники, – пробормотал сержант.

– Отведи его вниз, – приказал Алленби и быстро вышел из допросной.

– Только без наручников, – потребовал Джейк.

– Ты, парень, не выделывайся, – сквозь зубы сказал сержант. – Я тебе и мешок на голову надеть могу.

Он выволок Джейка в обшарпанный коридор и повел вниз по освещенной мерцающими лампами лестнице. Снаружи резко оборвался вой сирен. На пару секунд наступила гробовая тишина, а потом откуда-то издалека донеслись глухие разрывы бомб.

– Черт, снова бьют по Ист-Энду. – Сержант достал ключ, открыл дверь и подтолкнул Джейка в спину: – Заходи.

Парнишка и опомниться не успел, как оказался в темной камере на скользком влажном полу, где пахло мочой и плесенью.

Он бросился обратно и уткнулся носом в зарешеченное окошко.