Уже давно я обнаружила, что Уилл – часть гораздо более крупной сети. Одни зовут ее подпольем, другие черным рынком, но меня волнует только то, на что она способна. У людей с черного рынка повсюду есть точки для укрывания краденого, вроде фургона Свистка. Даже в Археоне, хотя, казалось бы, это невозможно. Они развозят нелегальные товары по всей стране. И я уверена, что они вполне могут сделать исключение и перевезти человека.

– Исключено.

За восемь лет Уилл никогда не отказывал мне. А теперь этот морщинистый старый дурак буквально захлопывает дверь своего фургончика у меня перед носом. Я рада, что Килорна нет рядом. Что он не видит, как я его подвела.

– Уилл, ну пожалуйста. Я знаю, ты можешь…

Он качает головой, и его седая борода мотается туда-сюда.

– Даже если бы я мог – я торговец. Люди, с которыми я имею дело, не из тех, кто станет тратить время и силы, переправляя беглецов. Это не наша забота.

Я чувствую, что моя единственная надежда – и единственная надежда Килорна – буквально утекает сквозь пальцы.

Уилл, очевидно, видит отчаяние в моих глазах, потому что вдруг смягчается и прислоняется к косяку. Он тяжело вздыхает и оглядывается в черное нутро фургона. Спустя несколько секунд он поворачивается ко мне и манит внутрь. Я охотно повинуюсь.

– Спасибо, Уилл, – торопливо говорю я. – Ты даже не представляешь, что это для меня значит…

– Сядь и не шуми, девочка, – произносит чей-то высокий голос.

Из темных недр фургона, едва различимая в тусклом свете единственной синей свечи, возникает женщина. Точнее сказать, девушка: на вид она чуть старше меня. Но намного выше, и у нее вид закаленного вояки. За широкий красный кушак, украшенный вышитыми солнцами, заткнут пистолет – уж точно нелегальный. Она слишком светловолоса и красива для местной; судя по капелькам пота на лице, эта девушка не привыкла к жаре и влажности. Она чужестранка, иноземка – и, следовательно, вне закона.

Именно тот человек, который мне нужен.

Она жестом подзывает меня к скамье, вделанной в стенку фургона, и садится, выждав, когда сяду я. Уилл следует за мной по пятам и буквально валится на старый стул. Взгляд Свистка перебегает с нее на меня.

– Мэра Бэрроу, это Фарли, – негромко говорит он, и незнакомка плотнее сжимает зубы.

Она внимательно изучает мое лицо.

– Ты хочешь переправить груз.

– Себя и одного парня…

Но она вскидывает широкую мозолистую ладонь, и я замолкаю.

– Груз, – повторяет она, и глаза у нее очень выразительны.

Мое сердце подскакивает в груди; эта Фарли может оказаться весьма полезна для нас.

– И каков пункт назначения?

Я напрягаю голову, пытаясь вспомнить хоть какое-нибудь безопасное место. Перед моими глазами возникает старая школьная карта – очертания побережья и рек, деревни и города… От Гавани до Озерного края, от северной тундры до зараженных радиацией Развалин и Болот – повсюду для нас слишком опасно.

– Там, где нет Серебряных. Вот и всё.

Фарли моргает, глядя на меня. Выражение ее лица не меняется.

– У безопасности есть цена, девочка.

– У всего на свете есть цена… девочка! – огрызаюсь я в том же тоне. – И я это прекрасно знаю.

В фургоне надолго воцаряется тишина. Я чувствую, как уходит ночь, отнимая у Килорна драгоценные минуты. Фарли, видимо, ощущает мою тревогу и нетерпение, но не спешит говорить. Наконец, целую вечность спустя, она открывает рот:

– Алая Гвардия согласна, Мэра Бэрроу.

Приходится собрать волю в кулак, чтобы не вскочить со скамьи от радости. Но что-то не дает мне покоя, мешает улыбке появиться на лице.

– Оплата в полном объеме, эквивалентная тысяче крон, – продолжает Фарли.