Хват глянул тревожно и ответил:

– Лично мы не сталкивались, но пару раз я видел, что одержимые с деревнями делали. А ещё вёсен пять назад одержимый искромсал нашу команду, из братства волка. Шестерых порешил в одиночку! А команда, говорят, была одна из сильнейших!

Стера кивнул серьёзно:

– Силы и скорости у одержимого в разы больше, чем у обычного человека. Потому дух, как только вселяется в тело, тут же начинает его укреплять и усиливать.

– Потому одержимые уродливые такие? – понятливо переспросил Буеслав.

– Потому, – видящий легонько постукивал посохом по дороге, – Усиливают колени, локти, отчего те раздуваются. Зрение усиливают, потому глаза у одержимых, как у жаб. Клыки наращивают и прочее.

– Как упыри? – спросил вдруг Жито.

– Упыри – это нежить! – покачал головой Стера. – И они и рядом не валялись с одержимыми.

– И ты хочешь сказать, – Дредай качнул серьгой в ухе, – Что видящий может в одиночку одержимого убить?

– Сразить, – поправил его Стера, вновь ткнул посохом в дорогу перед собой и добавил: – Нас этому учили.

– Почему сразить-то, а не убить? – спросил Буеслав, – В чём разница?

– Убить духа нельзя, он итак не очень жив, – неохотно проговорил Стера, – Потому видящие его развоплощают, отправляют в иной мир из нашего. А убить можно только живое. Вот и говорим «сразить», а не убить.

– Погоди, – вскинулся Хват, – Если одержимый сильнее упыря, а ты одержимого убить, тьфу ты, сразить сможешь, то упыря совсем уж запросто?

– Наверное, – пожал плечами Стера и вся компания громко захохотала.

– Насмешил, – вытирая слёзы произнёс Жито. – Мы позапрошлой весной с упырём бились. Еле-еле впятером совладали. И то Дредая, вон, зацепило слегка.

– А одержимый другую команду как волк щенков порвал. Да? – сощурился Стера, и волкодавы примолкли вдруг.

– Да мы не над силой одержимого смеёмся, а над твоим бахвальством, – рассудительно сказал Хват, – Одно дело Буеслава в пруду искупать, и другое – в одиночку одержимого сразить! Тут або секрет какой есть, або хвастун ты, парень, хоть и видящий.

Стера вновь пожал плечами, показывая, что, мол, хотите верьте, а хотите – нет.

Но Дредай, которого слова видящего зацепили, всё не унимался:

– Это, выходит, ты и нас пятерых смог бы… сразить?

– Да мы с людьми не сражаемся, – удивился Стера, – Чего мне вас сражать-то?

Жито покряхтел немного и спросил:

– А на кулаках? Со мной? Слабó?

Остановились тут же, прямо посреди дороги, и Стера аккуратно поставил заплечный мешок на обочину. Потянулся лениво, с кошачьей грацией и спросил чуть виновато:

– Может, передумаешь, Жито? Вдруг, я удар не удержу?

Дредай оглушительно захохотал, глядя на тщедушного по сравнению с огромным напарником паренька:

– Можешь не сдерживаться, видящий. Об Жито не одна оглобля была сломана. И, как видишь, живой и здоровый он.

Сам Жито засопел и повёл бычьей шеей. Пробасил примиряюще:

– Я тебя сильно бить не буду, Стера.

Видящий улыбнулся застенчиво и кивнул:

– Тогда и я поостерегусь.

Волкодавы разошлись, оставив двух поединщиков друг против друга. Хват поднял руку и скомандовал:

– Начали!

А потом невероятное произошло. Стера смазался весь, превратившись в белобрысый вихрь. Буквально мгновение минуло, а Жито лежал на земле, хватая ртом воздух, да Стера стоял над ним виновато, разжимая кулаки.

– Вот это вот пирожки с котятами! – испуганно и восхищённо произнёс Дредай. – Я такого отродясь не видывал, братцы!

Даже Хват, будто не доверяя увиденному, протёр глаза и сказал:

– Это ты и Ауку мог безо всяких сетей нашинковать, а?

Стера вновь смущённо улыбнулся:

– Мы нежить в самом крайнем случае сражаем. Ежели на пути встретится и надо людей оборонить. Специально за ней не гоняемся. Наше дело – духи.