До дебаркадера оставались считаные метры, когда, рискуя опрокинуть лодку, вскочил Шерхебель.

– Товарищ майор! – закричал он. – Я имею сделать заявление!

Путаясь в полах дорогого восточного халата, он первым вскарабкался на пристань.

– Товарищ майор! – так, чтобы слышали все встречающие, обратился он. – Во время заезда мне в руки попала ценная коллекция золотых вещей тринадцатого века. Я хотел бы в вашем присутствии сдать их государству.

С каждым его словом физиономия второго товарища в штатском вытягивалась всё сильнее и сильнее.

Майор Седьмых улыбнулся и ободряюще потрепал Шерхебеля по роскошному парчовому плечу. Затем – уже без улыбки – снова повернулся к гребному устройству:

– Гражданин Намазов?..

Машинистку уволили.

Над Намазовым хотели устроить показательный процесс, но ничего не вышло – истёк срок давности преступления.

Электрик Альбастров до сих пор лечится от алкоголизма.

Что же касается Шерхебеля, то, блистательно обведя вокруг пальца представителя таможни (ибо незнакомец на дебаркадере был именно представителем таможни), он получил причитающиеся ему по закону двадцать пять процентов с найденного клада и открыл кооператив.

Замдиректора по быту Чертослепов ушёл на пенсию по инвалидности. А недавно реставраторы в Эрмитаже расчистили уникальную икону тринадцатого века, названную пока условно «Неизвестный мученик с житием». В квадратиках, располагающихся по периметру иконы, изображены моменты из биографии неизвестного мученика. В первом квадратике его сжигают в каком-то челноке, далее он показан связанным среди сугробов. Далее его бичуют сначала татары, потом – судя по одежде – русские язычники. В квадратике номер семнадцать его пытается удавить арканом некий разбойник весьма неопределённой национальности. Последние три картинки совершенно одинаковы: они изображают неизвестного мученика посаженным на кол. Озадаченные реставраторы выдвинули довольно остроумную гипотезу, что иконописец, неправильно рассчитав количество квадратиков, был вынужден трижды повторить последний сюжет. И везде над головой мученика витает некий ангел с огненным мечом и крыльями бежевого цвета. На самой иконе мученик представлен в виде измождённого человека в лохмотьях, с лысеющей головой и редкой рыжеватой растительностью на остреньком подбородке.

А Филимошина Афанасия Афанасьевича вскоре после мероприятия вызвали в военкомат и вручили там неслыханную медаль «За оборону Рязани», что, кстати, было отражено в местной прессе под заголовком «Награда нашла героя».

И это отрадно, товарищи!

1989

Лепорелло

Да! Дон Гуана мудрено признать!

Таких, как он, такая бездна!

Дон Гуан

Шутишь?

Да кто ж меня узнает?

А. С. Пушкин. Каменный гость

Во втором круге было ветрено. Как всегда. Насыщенный угольной пылью ревущий воздух норовил повалить тяжёлую тачку и, врываясь в многочисленные прорехи ватника, леденил душу.

Душа, она ведь тоже, как и тело, способна испытывать и боль, и холод. Разница лишь в одном: душа бессмертна.

Обглоданная ветром скала заслонила низкую, сложенную из камня вышку, и дон Жуан остановился. Навстречу ему порожняком – в тряпье, в бушлатах – брела вереница погибших душ. Подперев свою тачку булыжником, дон Жуан отпустил рукоятки и, надвинув поплотнее рваный треух, стал поджидать Фрола.

Фрол Скобеев был, как всегда, не в духе.

– В горние выси мать! – злобно сказал он, тоже останавливаясь. – Сколько было баб у Владимира Святого? А? Семьсот! И всё-таки он – Святой, а я – здесь! Эх, начальнички…