Семеро парней и девушек встали на свои места. Красивые, стройные в черных кожаных костюмах с заклепали и металлическими наручами. Их одежда мало подходила для зимнего вечера, но их лица выдавали лишь пренебрежение к холоду. Они двигались мягко и бесшумно. Толпа замерла и жадно ловила каждое их движение еще до начала представления.

Двое музыкантов, стоящих по бокам от сцены начали отбивать ритм на барабанах. Сначала тихо. Медленно. Протяжно. Но постепенно звук нарастал, усиливался, отражался вибрациями от каменных стен. Первая пара – парень и девушка – вышли вперед и поднесли по очереди свои шесты с концами обернутыми тканью к чащам с огнем на краю сцены. Они резко вспыхнули и у толпы вырвался синхронный восторженный вздох. Пара плавно кружила вокруг друг друга в опасном танце. Сближались и отталкивались словно раскалённые угли, а шесты в их руках выписывали кольца и восьмерки. Постепенно к ним присоединялись остальные. И вот, уже по сцене порхали, словно крылья сказочных существ, горящие веера, взлетали в воздух булавы и в немыслимом вихре кружили опасные пои. Музыка нарастала и нарастала, пока не достигла своего апогея так, что сердце начало заходится в заячьем беге. Артисты по очереди отошли к краю сцены, расчищая свободное пространство, оставляя в центре одного мужчину. Выглядел он устрашающе с раскрашенным черной краской лицом и множеством мелких кос, оплетающими голову словно змейки. И когда все взгляды обратились только в нему, он поднес к лицу горящий факел, обвел толпу торжествующим взглядом и выдохнул пламя. Над сценой пронеслось огненное чудовище. Толпа охнула и в благоговейном страхе отступила на шаг. Но уже в следующую секунду площадь взорвалась градом аплодисментов, так что у меня заложило уши.

Я смотрела на представление, но не могла в полной мере им насладиться. Словно все происходило через пелену на глазах. Мысли-предатели то и дело возвращались к Бруну и его поступку. Вокруг него, конечно, всегда увивались девушки из клана, попадающие под очарование его невозможных, будь они неладны, голубых глаз, но он никогда не провоцировал сам это внимание и уж тем более не оказывал внимание кому-то определенно.

Что-то незнакомое доселе начало скрести на душе когтями. Что это? Обида? Ревность? Я всегда считала что мы с Бруном друзья, которым суждено быть вместе. Никто никогда не понимал меня так как он! Он был рядом во всех бедах, приходил первый на подмогу, утешал. И я любила его тихо и не прося ничего взамен. Мне казалось, что наши чувства обоюдны. Да, мы не проявляли их открыто, но мы ведь были еще детьми!

Да, были. Но сейчас мы уже выросли, горько осознала я.

Представление закончилось, но никто не торопился расходиться. Это значило, что скоро будет большой Хоровод Колеса Времени. В центре площади давно уложен большой костер из кривых сучклявых ветвей, окруженный массивными валунами. Он только и ждал своего часа, когда его оживят, поднеся искру. Музыканты затрубили в горн, призывая всех в центр.

Вокруг костра образовалось четыре круга. Малочисленный в самом сердце круга у огня – это наши долгожители – бабушки и дедушки, тот, кто уже хрупок и кому нужны наша помощь и уважение. Затем дети – им нужны защита и знания. Третий круг – это наши родители, кому мы обязаны жизнью и достойным воспитанием. И, наконец, в четвертом внешнем круге стоим мы – сильные и молодые, на пороге самостоятельной жизни, кому предстоит заботиться обо всех, кто внутри кольца. Это и называлось Хороводом Колеса Времени. Вечный круг жизни и ее преемственность.

Заиграла музыка. К огромному костру поднесли факел и огонь с диким восторгом начал танцевать по сухим ветвям, его жар и жажда жизни по первородной связующей нити передались и нам. Время словно остановилось.