– Дед, а это…

– Ась?

– А на рыбалку пойдём тогда? Когда отец приедет. Давно не ходили.

– В выходные-то конечно пойдём. Должна быть хорошая погода.

– Откуда ты знаешь?

Он посмеялся. Сейчас-то я знаю, что он это выдавал по каким-нибудь приметам, или даже от балды, так как на следующий день стояла адовая жара, а с субботы началась десятидневка дождей. Но тогда… Тогда я лежал, засыпал, дышал перегоревшим табаком и думал о классных выходных. Как наловлю я окуньков, или что-нибудь круче.

– Беее!

Дед затушил остаток самокрутки и посмотрел в сторону окна. Сев на раскладушке, я тоже прислушался. Блеяние повторилось. Дед заматюгался, схватил дубину и полетел наружу. Козёл опять пожаловал к нам в огород, и это был уже третий раз за ту неделю, и я тоже выскочил наружу, не знаю зачем. Чем-то хотел помочь. Помню, как дед гонял палкой козла. Чёрного, с крестом на лбу. Как кричал на соседа, который разводил коз. Но это воспоминания из детства, редкие, отрывочные. Сон нарисовал мне всё тот же безмятежный разговор, дополнив его специфическим сиквелом. Очень яркий, очень детальный сон. Будто я смотрю старую запись. Вот уже дед выбегает не с палкой, а с ружьём, и стреляет, стреляет в этого козла, а ему всё равно. Стоит, смотрит своими жуткими глазёнками, да блеет порой. Потом пришёл хозяин козла, Пётр, и дед ему угрожает, а Пётр молчит и смотрит, а я смотрю на него, но не могу понять, как он выглядит, во что одет, и просыпаюсь от головной боли. Раз за разом. Перспектива отправиться в след за отцом в объятия спасительного безумия меня не устраивала, и я решил приехать на место, которое меня так звало. И пока – что? Пока результатов я не увидел. Памятник был молчалив. Самое главное было то, что я не мог разглядеть Петра, но я чётко видел небо в своих беспокойных снах, и оно было, как описывал отец в тот вечер. Глубочайшее, множества цветов и оттенков, усыпанное звёздами, и будто бы полностью прозрачное.

С этими мыслями я вышел с кладбища, и отправился в сторону той части окружающего меня леса, где батя, в своё время хотел найти выход из ситуации, а нашёл вход в мир безумия. Я брёл вдоль нашего поля, заросшего травой, которое когда-то стало бесконечным. Наградой на финише стала коряга. Я уж не знаю, была ли это всё та же коряга, о которой рассказал отец, но сидеть на ней было можно, чем я и воспользовался. Полено было очень мощным, и не было понятно, откуда оно вообще здесь взялось, так как вокруг росли достаточно молодые деревца. Как бы то ни было, а его начало конца уже было положено, ведь насекомые глодали его правую сторону, что есть мочи. Бог знает, сколько времени им понадобится.

Позади послышались шаги. Обернувшись, я увидел, как ко мне выходит мужчина крепкого телосложения, лет сорока возрастом. С ним было ружьё, а плечи оттягивал тяжёлый рюкзак. Я сделал вывод, что это Василий, про которого мне сказали. У меня были мысли, зайти к нему, расспросить его, но я так и не продумал, что именно я буду спрашивать. Не хотелось бы грузить незнакомых людей ахинеей про бессмертный домашний скот.

– А я уже и не думал, кого здесь увидеть! – пробасил охотник, – Настоящая мёртвая зона, людей сюда годами не заносит.

Он подошёл поближе, я встал и протянул ему руку. Он пожал её своей огромной ладонью. Как у великана.

– Меня Антон зовут. Мы тут когда-то жили, – сказал я.

– А я Вася. Василий. Васёк. Как хочешь. Как удобнее. Как говорится, только в печку не ставь. Ты понимаешь. Чего припёрся-то?

– В деревню-то?

– Да что в деревню, что в лес этот. Нечего тут особо делать. Разве что птицу стрелять. Да зайца.